Семь чудес и гробница теней

– Они и меня пугают, – подхватил Касс. – Эти разрисованные лица… Жуть! Я ничуточки тебя не осуждаю, Эли. Ненавижу цирк.

Эли посмотрела на него так, будто он вдруг заговорил с ней по-монгольски:

– Ты о чем?

– Не важно, – вздохнул Касс.

Мы шли уже добрых пятнадцать минут. Или то время, что можно было посчитать за пятнадцать минут, если бы это самое время все еще двигалось. Эли встретилась лицом к лицу со своим воспоминанием о клоуне и напрочь его забыла. Касс сразился с грифоном. Как и профессор Бегад.

Но я все никак не мог выбросить из головы образ звонящего телефона. Как и понимание того, что я его не забыл.

Что это значило? Что, если я все испортил? Может, стоит вернуться в реку?

Но это было последнее, чего бы мне хотелось. Мое плохое воспоминание, как и предсказывала Скилаки, практически подавило меня. Может, троих из четверых справившихся окажется достаточно? В конце концов, мы ведь перешли через реку, живые и невредимые.

Я смотрел по сторонам в надежде заметить бывшую прорицательницу. Она попросила нас подождать ее, но мне была невыносима сама мысль оставаться рядом с той ужасной рекой. Да и потом, от нее вела всего одна тропа. Пойдя по ней, мы рано или поздно должны были столкнуться со Скилаки.

Нас вел Касс, но его шаг постепенно замедлялся. Деревья росли все плотнее, а тропа становилась уже и начала теряться в траве.

– А мы точно… – профессор Бегад устало привалился к дереву, – идем правильной дорогой?

Мы остановились. Эли оглянулась туда, откуда мы пришли:

– Касс? Куда мы идем?

Касс посмотрел по сторонам:

– Вообще-то… Я не знаю. Я потерял карту в реке.

– Не придуривайся! – разозлилась Эли. – Тебе она не нужна. Ты и так знаешь дорогу.

– Я знал, – ответил Касс. – Но… ее больше нет, Эли. Я не могу вызвать ее в памяти.

– Что значит, ты не можешь? – поразилась Эли. – Если это твой очередной приступ неуверенности, как тогда в Вавилоне, тебе самое время взять себя в руки.

В глазах Касса плескался откровенный ужас.

– Нет у меня никакого приступа. Это так странно…

Я внимательно присмотрелся к нему:

– Касс, ты можешь произнести «река Ностальгикос» наоборот?

– Ностальгикос… река? – неуверенно выговорил Касс.

– О боже, – пробормотал профессор Бегад.

– Касс, ты мог читать любые слова наоборот! – воскликнула Эли. – Ты называл это наизнанским!

Касс с трудом сглотнул.

– Скимизнанна?

– Река… – тихо сказал профессор Бегад. – Она забрала у него его способности.

– Скилаки нас предупреждала… – едва слышно вымолвила Эли. – Она сказала, что река потребует цену…

– Я думал, она имела в виду отдать ей палец руки или ноги! – ужаснулся Касс. – Я и не предполагал, что она заберет то… – Он осекся. Но я и так знал, что он хотел сказать. То, что делало его Кассом.

– Давайте вернемся, – предложила Эли. – Мы ведь должны были ждать ее там. Она говорила, что может задержаться. Вдруг она доберется иным путем.

Я взял Бегада за руку:

– Я помогу вам, если вы устали.

– Я не устал, – ответил он.

Мы пошли назад по той же тропе, но ярдов через пятьдесят неожиданно вышли к развилке в три стороны.

– Я ее не помню, – заметила Эли.

– Тропа разветвляется в том направлении, откуда мы пришли, – сказал профессор Бегад. – Ее легко не заметить, если идешь в другую сторону.

– Давайте разделимся, – предложил я. – Эли пойдет по левой тропе, Касс – по центральной, я – по правой, а профессор Бегад останется здесь. Сосчитаем тысячу шагов и повернем назад. Будем надеяться, что кто-нибудь из нас увидит реку.

Двое моих друзей пошли по своим тропинкам, а я побежал по своей, правой. Почти сразу их шаги стихли. Из-за серости всего вокруг сложно было выделить детали леса, и я постоянно спотыкался о корни и царапал ноги о кусты, оставляя на их колючках капли крови. Но даже кровь в здешнем освещении казалась серой.

Тропа петляла, и вскоре воздух ощутимо нагрелся. Сверху донесся тихий писк, и, подняв голову, я увидел стаю летучих мышей, сорвавшихся с дерева и летящих прямо на меня.

Я упал на землю, прикрывая руками голову, и в этот момент услышал новый звук откуда-то из дебрей леса – шарканье и бормотание, очень похожее на человеческое. Я встал. За деревьями в слоях темноты мелькнуло какое-то движение. Воздух вокруг посветлел до тускло-серебристого – вставало серое солнце.

– Эй! – позвал я.

– А-а…

Я аж подскочил. Лоб покрылся потом. Из глубин леса в мою сторону, будто убегая от первых лучей наступающего дня, неслись сотни маленьких теней, какие-то обезумевшие белки, кроты и мыши.

Я осторожно прошел еще немного вперед, пока не оказался у широкого пустого поля, казавшегося живым из-за бегущих по нему животных. Среди деревьев по краям я заметил фигуры покрупнее. Люди.

Но мои глаза не отрываясь смотрели на лес за полем. Туда, где ревущее пламя пожирало деревья, как вязанки хвороста. Его языки были серы, и зарево от него тоже было серым и ужасающе насыщенным.

А еще оно двигалось в мою сторону.

Я развернулся и побежал. Не останавливался, пока не добрался до профессора Бегада. Он стоял с растерянным лицом и смотрел на лес за моей спиной.

– Великая Калани…