Семь чудес и гробница теней

Я сунул локулус невидимости в мешок, схватил его и второй за горловины и побежал вслед за остальными к самолету.

– Как профессор? – спросила Эли.

– Доктор Бредли делает все возможное. Они в конце салона. Нам удалось перенести немало оборудования из госпиталя – для него и для вас. – Фидл запнулся. – Доктор Бредли еще какое-то время сможет проводить нужные вам процедуры. Если вы умрете, нашей мечте придет конец. От «ИК» останется лишь горстка пепла.

– Простите, что не обеспечили вас шампанским, – буркнула Эли.

Фидл покраснел:

– Кроме того, я беспокоюсь о вас! Серьезно. Мы все беспокоимся. Бежим скорее. Они вот-вот нас обнаружат. Пока вас не было, в лагерь прилетели еще из Масса. Большие шишки, как я понял. На большом самолете.

Мы были уже в нескольких ярдах от самолета, когда из люка на трап шагнул Касс.

– Юувтстевирп! – сказал он. – Надеюсь, вы впечатлены тем фактом, что я смог это произнести.

Эли скачками взлетела по трапу:

– Я так рада, что тебе… э-э… шелуч?

Касс поморщился:

– Думаю, ты хотела сказать «ешчул».

Фидл положил руку мне на плечо:

– Удачи, тигр. Спасибо, что прикрыли мой зад. Отдаю вас в руки нашего гиганта Арлекино.

– Вы не летите с нами? – удивился я.

– В джунглях я встретился кое с кем из наших, – ответил он. – Их немного, и почти все ранены и напуганы. Даже не представляю, как они выбрались. Но они да плюс те, что сбежали из общежития, – это уже костяк, и кто знает, скольких еще мы разыщем. Я хочу остаться с ними здесь. Дать отпор, если будет возможно.

– Масса сотрет вас в порошок, – испугался я.

Фидл криво усмехнулся:

– Лучшие умы против накачанных мускулов. На кого поставишь?

– Я начинаю сочувствовать Масса, – сказал я.

Я крепко обнял Фидла и взбежал по трапу. Стоило мне занять место рядом с Эли и Кассом, как Торквин протиснулся в кабинку пилота. Из конца салона послышался слабый голос профессора Бегада:

– Дети… Эли… Джек… Касс… Марко…

Он лежал у самой переборки на нескольких подушках. Доктору Бредли удалось закрепить его ремнями, и теперь она устанавливала капельницу.

– Все здесь, – мягко ответил я. – Мы все трое здесь. Марко… больше нет с нами, профессор. Вы помните?

Секунду старик выглядел недоумевающим.

– Да, – сказал он наконец, – разумеется…

Взревел двигатель.

– Ремни! – приказал Торквин.

Я застегнул свой. Сквозь самолетный гул до моих ушей донесся крик. Я решил, что это чайка. Пока мои глаза не заметили движение на границе джунглей. Люди.

Я посветил в иллюминатор фонариком. По песку в нашу сторону, размахивая руками, бежали две фигуры. Одна из них двигалась заметно быстрее – это был кто-то широкоплечий, слегка кривоногий и с пышной коричневой шевелюрой.

– Марко? – сказала Эли.

Но мой взгляд был прикован ко второму человеку – женщине постарше с банданой на голове.

– Останови самолет! – заорал Касс. – Давай проверим!

– Слишком поздно! – отозвался Торквин.

Самолет тронулся. Я схватил с пола бинокль и навел на них. Женщина и Марко остановились, встав плечом к плечу, и смотрели прямо на нас. Мотнув головой, женщина стянула бандану и уронила ее на песок.

У меня перехватило дыхание. Самолет на поплавках уходил все дальше в океан, удаляясь от берега. Струйки дыма на фоне луны казались заплутавшими призраками.

– Джек, что ты увидел? – спросила Эли.

Бинокль выскользнул у меня из пальцев.

– Мою маму.

Глава 12 Монголия

– Почему ты так уверен? – Эли подобрала бинокль и попыталась рассмотреть берег, но было слишком темно.

Меня всего трясло.

– Походка. То, как она наклонила голову, когда сняла бандану. Ее глаза…

– Ты все это видел? – удивилась Эли.

– Я увидел достаточно, – ответил я.

Эли тяжело вздохнула:

– Значит, это правда. То фото настоящее.

– Но это же хорошо, Джек, – вмешался Касс. – Пусть ты сейчас так не думаешь, но ты должен верить, что когда-нибудь вы встретитесь. Что все наладится.

– Мать, которая инсценировала собственную смерть. – Клокоча от ярости, которой сам от себя не ожидал, я резко повернулся к нему. – Которой плевать на свою семью, раз она не связывалась с ней шесть лет. Которая входит в банду убийц и лжецов. Как ты полагаешь, что может наладиться?

– Мать жива, хотя ты думал иначе, – мягко сказал Касс.

Я откинулся на спинку кресла и сделал глубокий вдох. Я видел фото родителей Касса в газетной заметке, которую Касс хранил в своем рюкзаке. Заголовок гласил: «Убийства в Мотипаке! Шальная парочка арестована!» На размытых снимках были запечатлены двое сердитых людей с высокомерными злыми лицами.

– Ты все еще продолжаешь верить? – спросил я. – Ты… Ты когда-нибудь пытался связаться с твоими родителями?

Касс кивнул:

– Я звонил в тюрьму пару лет назад. Странный вышел разговор. Мама все никак не могла поверить, что это я. Я много болтал, а она – совсем чуть-чуть. Просто слушала. Когда время вышло, я услышал, что она плачет. Она сказала: «Я люблю тебя, Кассий», а потом – би-ип!

– Кассий? – не поняла Эли.

– Это из Шекспира. Кассий из трагедии «Юлий Цезарь», тот, у которого «постный и голодный взгляд». Видимо, они назвали меня в его честь. Разве могут они быть настолько плохими, если читали Шекспира?