Семь чудес и гробница теней

– Сие место считалось раем для воров, – сказал Канавар. – Некоторые смогли уйти с добычей – по большей части это были пришедшие по суше. Кто-то продавал украденные камни и драгоценности на открытом рынке. Но воры посерьезнее, мой мальчик, шли сюда морем. Это были мужи, в сердцах коих бесстрашие в равных долях граничило с глупостью. У них было мало шансов насладиться своим добром.

– Добром? – не понял Касс.

– Пиратским добром, – объяснила Эли. – В смысле награбленным.

Канавар указал на море:

– Морское дно в здешних краях усыпано останками кораблей, которые везли в своих трюмах части мавзолея. Песок и кораллы поглотили тела тех, кто пал жертвой проклятия Артемисии.

– Артемисия, – задумчиво повторила Эли. – Так звали жену правителя Мавсола.

Канавар кивнул:

– Она же была его сестрой.

– А разве это законно? – спросил Касс. – Не говоря уж о том, что это отвратительно.

– Мир был иным в те времена. – Канавар наклонил голову. – Я представляю вам самое важное из последних открытий, связанных с мавзолеем. Сии камни, что лежат передо мной, были подняты с морского дна одним отважным и исключительно умелым дайвером. Если быть совсем точным – мной. Я посвятил сему жизнь – нахождению всех обломков. Чтобы вернуть их. Если они были частью мавзолея, они должны быть возвращены. Туда, где их место. Лишь там они вернутся к жизни. Лишь там их существование обретет смысл.

Я опустился на колени перед камнями. Они были небольшими, примерно четыре-пять дюймов в длину, и представляли собой ровные геометрические фигуры. Какие-то выглядели совсем новенькими, другие – поцарапанными и древними, а поверхность некоторых была прочерчена прямыми линиями.

Мелкие черты лица Канавара засветились от гордости.

– Видите сии выбитые линии? Я смею полагать, что они складываются в особый символ или знак. Точнее, в греческую букву «мю», эквивалент нашей «м», первой в слове «мавзолей».

– Но в то время это место принадлежало персам, – возразил я, смутно припоминая свои изыскания, – а не грекам.

Канавар кивнул:

– Эти земли были частью персидского княжество Карии. Но будучи портовым городом, Кария служила домом множеству национальностей. Мавсол прослыл правителем независимым и открытым. Он нанимал греческих архитекторов и скульпторов. Отсюда и объяснение наличия греческой «мю». Не желаете увидеть, как выглядит собранный знак?

Он быстро составил своими длинными тонкими пальцами прямоугольник.

– Как вы изволите наблюдать, сие есть «М»! – торжественно объявил Канавар.

Я кивнул:

– Только некоторые камни светлее, чем другие.

– Да. Сии я поднял с корабля. Многие годы я провел в изучении их, гадая, что они могут означать. Я складывал и перекладывал их, пока наконец перед моим внутренним взором не забрезжило видение буквы «М», хотя некоторые части и отсутствовали. И тогда я выточил новые взамен утерянных. Чтобы заполнить недостающее. Они выглядели темнее, но иного материала у меня не оказалось.

– Погодите, то есть вы все придумали? – спросил Касс. – Увидели парочку линий и решили, что они составляют букву «М»? А если здесь что-то другое?

Канавар бросил на него недовольный взгляд:

– По-вашему, к примеру, буква «Q» подходит мавзолею больше?

Фыркнув, он развернулся и, тяжело топая, пошел к Торквину и папе.

Мы с Кассом и Эли присели на корточки вокруг камней. Я коснулся каждого из них по очереди.

– Они теплые, – сказал я. – Но только те, что старые.

– А по мне, они все одинаковые, – удивился Касс.

– Вам не кажется, что они какие-то маленькие? – Эли подняла один и покрутила в руке. – Вспомните хотя бы надпись на Доме Вендерса – там буквы огромные. А теперь представьте эту штуку наверху мавзолея. Ее же никто бы не смог разглядеть.

Я прижал ладонь к одному из камней и задержал ее в таком положении. Кожу стало колоть. Эли и Касс внимательно смотрели на меня.

– В этих камнях что-то есть. – Я аккуратно разделил их на две группы: старые – в левую, новые – в правую. – Я что-то чувствую, – сказал я. – Но только от тех камней, что светлее, от старых. Это не Песня, это что-то другое.

– Возьми один и походи вокруг, – предложила Эли. – Может, они как счетчик Гейгера. Запищит, когда ты окажешься рядом с локулусом.

Я подобрал камень и принялся расхаживать по двору, прошел мимо ворот, затем вернулся назад к обрыву.

– Молодой человек, вы ищете уборную? – послышался голос Канавара.

– Нет, все нормально. – Я посмотрел за береговую линию на запад. Представил корабли рыцарей Святого Петра, идущие на всех парусах. Исчезающие за горизонтом… С трюмами, забитыми искусными статуями и ограненными камнями…

«Если они были частью мавзолея, они должны быть возвращены. Туда, где их место. Лишь там они вернутся к жизни. Лишь там их существование обретет смысл».

Я развернулся и подошел к Канавару, который сейчас о чем-то говорил с папой и Торквином.

– Канавар… – начал я.

– Доктор Канавар, – вновь поправил он меня.

– Доктор Канавар. Я бы хотел попросить вас о большом одолжении. Можно ли нам отнести ваши камни на то место, где раньше стоял мавзолей?

– Но мы ведь там уже были! – шепнул Касс. – И ты сказал, что ничего не почувствовал.