Семь чудес и гробница теней

Это словно придало грифону сил, и он, развернувшись в воздухе, бросился на профессора Бегада. Старик закричал, когда чудовище вонзило когти в его твидовый пиджак и выдернуло его из потока. Губы профессора дрожали, глаза были широко открыты и налились кровью.

– Он тоже боится его больше всего! – сообразила Эли. – Именно его первым атаковал грифон! Он чуть его не убил! Ему не хватит сил повторить то, что сделал Касс!

– Скажите ему, профессор! – закричал я. – Соберитесь!

Старик в отчаянии молотил руками и ногами. Чудовище издало победный клич и понесло Бегада к противоположному берегу подобно ястребу, схватившему крысу.

Мы с Эли бросились за ними со всей скоростью, что только было возможно, проталкивая ноги сквозь плотный поток прозрачной реки. Касс держался прямо за нами. У чудовища ушло какое-то мгновение, чтобы долететь до берега. Но его крылья уже начали таять, а тело – терять высоту. Профессор Бегад дернулся вниз, а затем упал назад в реку.

Нам было хорошо видно, как он встает, выпрямляет плечи и смотрит прямо на грифона. С такого расстояния мы не могли его слышать, но чудовище явно отреагировало на его слова и начало тонуть.

Грифон, уже едва держась на поверхности, устремился к нам. Его когти, ноги и тело стали черно-белыми, напоминая карандашный набросок. Я раскинул в стороны руки, и наши тела слились – мое и грифона. Чудовище ударило по мне подобно волне летнего зноя. Оно начало опускаться, прошло сквозь молекулы моих ног и исчезло в песке на дне.

Раздражающий скрип помех реки казался приятной музыкой по сравнению с криками грифона.

– Я держу вас, профессор… – Эли помогла профессору Бегаду сойти с камня прямо у поверхности реки.

До противоположного берега оставалось всего несколько ярдов. Касс, не останавливаясь, устремился к нему.

– Очки… – сказал он по дороге. – Вы потеряли очки.

– Это не важно, – ответил профессор Бегад. – Когда наступит час уйти, они мне все равно не понадобятся.

Я помог Эли вывести профессора из реки на сушу. От натуги у меня все мышцы гудели, но стоило шагнуть на берег, и все прошло, как не бывало. Я прекрасно себя чувствовал, даже плечо, раненное грифоном, не болело. И одежда была совершенно сухой.

Профессор Бегад выглядел растерянным:

– Что… Что сейчас произошло?

– Последнее, что я помню, – сказал Касс, – это как Джек кричал что-то о расселине.

Я засмеялся:

– Я кричал о расселине?

– Это такая большая трещина в земле… – Эли осеклась. – Стой. Ты не помнишь?

– Ну… о твоей маме? – спросил Касс.

Мама…

Они возвращались. Звонящий телефон. Ужасное известие. Глаза папы…

Эли сощурилась на меня, затем повернулась к Кассу и профессору Бегаду:

– А вы помните что-нибудь о… грифоне?

– Типа, мифологическом звере? – спросил Касс.

– Мы в Институте Караи полагаем, что он был вовсе не таким уж мифологическим, – сказал профессор Бегад.

Эли смотрела на них так, будто не могла поверить собственным ушам.

– Ты его вызвал, Касс, – сказала она. – Из этой реки. И вы оба его победили.

У Касса округлились глаза.

– А медаль я за это получу?

– Так-так… – Эли оглянулась на реку. – Давайте подумаем. Нам сказали, что река заставит нас забыть плохие воспоминания, но для этого нужно сначала встретиться с ними. Для тебя, Касс, это был грифон. И он пришел. Мы все его видели. Он натворил немало бед, пока мы были в Греции. Но все это начисто стерто из твоей памяти. А ты, Джек… ты забыл телефонный звонок. Не знаешь, что твоя мама…

Она взглянула на меня и оборвала себя на полуслове.

Я понял, что она не хотела рассказывать мне, что именно я забыл. Не хотела, чтобы я знал о смерти мамы.

Но я знал. Я все помнил.

У меня не было «утерянных» плохих воспоминаний.

– А что у тебя, Эли? – спросил Касс.

– Не знаю. Я все помню. – Она довольно усмехнулась. – Видимо, потому что я ничего не боюсь. Ладно, а где Скилаки? Она же должна была встретить нас здесь.

Я посмотрел вдоль берега и выкрикнул имя старой женщины.

– Думаю, нам стоит подняться, – предложил я.

Но вместо этого Эли нагнулась почти к самой реке, всматриваясь куда-то в глубь. На мерцающую поверхность вынырнула пара очков.

– Эй, профессор, теперь вы вновь сможете видеть! – обрадовалась она. – Секундочку…

Она шагнула назад в реку и, подхватив очки, бросила их нам. Мы с Кассом одновременно потянулись, чтобы их поймать, но они шлепнулись на песок.

– Хорошо, что Марко этого не видел, – пробормотал Касс. – Очень хорошо.

– Спасибо, моя дорогая… – осекся Бегад, подобрав очки с земли. Он смотрел на Эли, которая продолжала неподвижно стоять в реке. Ее рот открылся в гримасе невыразимого ужаса.

– Джек… – произнесла она.

Я было двинулся к ней, но тут со дна, всего в каких-то дюймах перед Эли, поднялось нечто расплывчатое красно-белое.

На поверхность, кружа как баскетбольный мяч, вынырнуло отвратительное клоунское лицо.

Я в ужасе отпрыгнул назад. Клоун?!

Смеясь, он прыгнул на Эли, и та издала такой вопль, что у меня волосы встали дыбом.

* * *

– Образ клоуна долгое время считался олицетворением страха и детского веселья, – сказал профессор Бегад, пока мы в поисках Скилаки шли по тропе между деревьями.