Семь чудес (ЛП)

– Но, учитель, почему вы думаете, что все эти свитки Книг Тайного Знания менее мошеннические, чем человек, который их продал?

На мгновение, казалось, Антипатр замешкался, но затем он тяжело поглядел на меня.

– Я верю в Книги Тайного Знания, Гордиан, поскольку верю в легенды, а легенды подтверждают, что в этих свитках скрыто волшебство. Если только мы сможем правильно понять мудрость этих книг.

Я сделал глубокий вдох. Бесполезно спорить с человеком насчет веры в легенды, которые он услышал в детстве.

– Итак, Гордиан, где сейчас наш друг Керинис?

– Ушел из таверны с первыми лучами солнца, с добычей. Но мы еще можем его выследить…

– Нет, нет, нет! – упрямо ответил Антипатр. – Я рад, что ты столкнулся с ним и выяснил истину насчет него и насчет зелья. Надеюсь, в ходе вашего общения никто не пострадал? До драки дело не дошло?

– Нет. Ни насилия, ни физического контакта… такого рода.

На двусмысленное окончание фразы Антипатр отреагировал изумленным взглядом, но не стал развивать тему.

– Мне жаль, что ты потерпел такое разочарование, придя в комнату к девушке. Не только потому, что ты понял, что она принимала участие в обмане, но и потому, что ты обнаружил ее в объятиях другого мужчины. Увы! Кто-то сорвал этот плод прежде тебя. Я так понимаю, что Керинис поджал хвост и сбежал, как только ты понял суть его обмана?

Я переминулся с ноги на ногу.

– Не совсем.

– Ага. Значит, ты выведал из него правду и оставил его там, в постели с девушкой?

– Нет, я видел, как он оделся и ушел из комнаты. Через некоторое время.

Антипатр нахмурился.

– Я точно не помню, когда уснул, но мне казалось, что ты ушел к девушке незадолго до рассвета и вернулся достаточно скоро, с первыми лучами солнца. Или… ты ушел туда несколько раньше? Сколько времени вы провели втроем в комнате девушки и что тебя там так задержало?

Увидев, что я замялся, он приподнял брови.

– Ладно, оставь. Это вовсе не мое дело. Как мой способ получить эти свитки и откуда у меня деньги, отданные за них, – не твое. Договорились?

После долгой паузы я кивнул.

– Договорились.

– Тогда больше об этом ни слова!

                                                                                                                  * * *

В тот же день мы наняли несколько мулов и приготовились к следующему этапу нашего путешествия. На следующий день мы отправились из Тира в Вавилон.

Мулы шли по разбитой дороге, ведущей к горам Ливана. Мы сидели на их спинах, молчаливые и задумчивые. Как, думал я, может такой человек, как Антипатр, столь мудрый, оказаться таким дураком, чтобы позволить обмануть себя субъекту типа Кериниса? Почему он так уверен в ценности Книг Тайного Знания, которые, похоже, оказались совершенно никчемными? Этот пробел в рассудительности, видимо, случился с ним из-за возвращения на родину, подумал я. Полузабытые детские мечты, легенды о героях пробудили в нем наивного ребенка, заставив отринуть добытую тяжелым трудом мудрость.

Что же до пробелов в моей рассудительности, я мог лишь посетовать на то, что мне всего девятнадцать лет, и я поддался соблазну вдали от дома и посреди долгого путешествия. Места, в которых я побывал, люди, которых я встречал, не переставали меня удивлять, а еще я сам себя постоянно удивлял.

Наконец Антипатр заговорил.

– В первый наш вечер в «Иглянке», Гордиан, ты подметил, что более нигде не сталкивался с легендами о Фафхрде и Сером Мышелове, и спросил меня, как такое может быть. Я долго думал над твоим вопросом. Почему две столь заметные фигуры не попали в летописи и труды историков, в поле зрения философов, поэтов и жрецов? Думаю, это могло произойти из-за того, что, говоря прямо, они имели не слишком хорошую репутацию. Были слишком независимыми, чтобы хранить верность одному городу и стать объектом народных преданий. Слишком часто связывались с демонами и колдунами, чтобы завоевать уважение степенных философов, слишком изворотливы, чтобы порадовать трезвый взгляд историка. Короче, были они негодяями, а негодяям не место среди царей, героев и полубогов. Увы, но даже поэты именно поэтому и не стали о них писать!

Мы снова замолкли, надолго. Дорога все круче шла в гору, мулы неспешно топали вперед.

– Интересно…

– Что, Гордиан?

– Как думаете, учитель, когда-нибудь поэт воспоет наши приключения?

Антипатр печально улыбнулся.

– Увы, я сомневаюсь, что проживу достаточно долго, чтобы сделать это.

Обычно при слове «поэт» Антипатр в первую очередь думал о себе.

– Возможно, я сам сделаю это, – сказал я.

– Ты, Гордиан? Но ты же не поэт. И греческий у тебя совершенно варварский!

– А разве стихи могут быть только на греческом?

– Стихи, достойные прочтения, – да.

Антипатр снова высказался против Рима.

– Интересно, учитель, в этих стихах мы предстанем героями или мерзавцами, мудрецами или дураками? Или негодяями?

– Ха! Думаю, настоящим негодяем в нашем последнем приключении был разделивший с тобой ложе Керинис!

Антипатр увидел досаду на моем лице и расхохотался.