Семь чудес (ЛП)

— Империи возвышаются, империи рушатся — даже и империя Рима когда-нибудь… — Даже здесь, вдали от влияния Рима, он произносил эти слова себе под нос. — Как ассирийцы пали перед халдеями, так и халдеи пали перед персами. Через сто лет после смерти Навуходоносора Вавилон восстал против Ксеркса, того самого персидского монарха, который по глупости воображал, что сможет завоевать Грецию. Ксеркс добился большего успеха с Вавилоном; он разграбил город и храмы. Некоторые говорят, что он полностью разрушил великие стены, так, что от них почти не осталось и следа — только множество глазурованных кирпичей, желанных для коллекционеров со всего мира. Через сто лет, когда Александр двинулся к городу, вавилоняне не оказали сопротивления и вышли ему навстречу, так что, возможно, у них действительно не было стен, достаточных для их защиты. Говорят, что Александр намеревался вернуть Вавилону его былую славу и сделать его столицей мира, но вместо этого он умер там в возрасте тридцати двух лет. Его преемник построил неподалеку, на Тигре, новый город и назвал его в свою честь; новая столица Селевкия претендовала на все богатство и власть, оставшиеся в Вавилоне, а древний город был в значительной степени забыт — за исключением ученых и мудрецов, которые стекались туда, привлеченные дешевой арендной платой, и астрологов, которые, как говорят, нашли в зиккурате идеальную платформу для наблюдения за звездами.

— Значит, мы в Вавилоне встретим астрологов? — спросил я.

— Без сомнения. Астрология возникла у халдеев. Я знаю, что эта наука еще в новинку в Риме, но среди греков она становится все более популярной с тех пор, как вавилонский жрец по имени Берос основал школу астрологии на острове Кос еще во времена Александра.

Какое-то время мы ехали молча. Я убедился, что самой высокой точкой постоянно растущего пятна скорее всего и должен был быть разноцветный зиккурат, возвышающийся над горизонтом Вавилона. Я также мог различить что-то похожее на стену, но она не была очень высокой и отдавала красновато-коричневым цветом, словно сделанная из простых глиняных кирпичей, а не из мерцающего лазурита, сверкающего наподобие золота.

— А как насчет висячих садов, которые Навуходоносор построил для своей жены?  — спросил я. — Они еще существуют?

— Скоро мы сами все увидим, — ответил Антипатр.

                                                                                              * * *     

Наконец перед нами предстали стены Вавилона. Я увидел, что Антипатр был глубоко разочарован.

— Ну, я был к этому готов, — сказал он со вздохом, когда мы пересекли сухой ров и въехали в ворота. Если бы мы столкнулись с ней где-нибудь еще, стена была бы достаточно впечатляющей: она возвышалась футов на тридцать и тянулась, насколько я видел, вдоль берега Евфрата, но она была сделана из обычного красновато-коричневого кирпича. Эта стена определенно не была одним из Чудес Света.

Мы прошли через оживленную рыночную площадь, полную экзотических запахов и ярких персонажей. Место источало причудливое провинциальное очарование, но я не чувствовал, прилив возбуждения от пребывания в одном из великих городов мира, таких как Рим или Эфес.

Затем впереди я увидел Ворота Иштар.

В то время я не знал, как это назвать; Я только почувствовал, что у меня внезапно отвисла челюсть и участилось сердцебиение. Яркий солнечный свет отражался от разноцветных плиток, оживляя гигантские изображения удивительных животных — великолепных рогатых зубров, рыкающих львов и ужасающих драконов. Другие узоры были более абстрактными, напоминая драгоценности и цветы, но созданные в огромных масштабах. В них преобладал синий цвет, а оттенков было столько, сколько можно было увидеть на поверхности моря в течение дня, от яркой лазури полудня до полуночного индиго. Было также много оттенков желтого и золотого, а границы были сделаны из ослепительно-зеленого. Парапеты, возвышавшиеся над нами, были украшены зубцами, радующими глаз. Но ворота были лишь фрагментом, стоявшим особняком; стена простиралась лишь на небольшое расстояние в обе стороны, а затем резко обрывалась.

Группа туземцев, видя наше изумление, подбежала к нам и стала соревноваться, чтобы вовлечь нас в разговор. Наконец Антипатр кивнул тому, кто, казалось, лучше всех говорил по-гречески.

— Что это? — спросил Антипатр.

— Великая стена!  — заявил человек, у которого была всклокоченная борода и отсутствовало несколько зубов.

— Но это не может быть всей стеной! — запротестовал Антипатр.

— Все, что от нее осталось, — сказал мужчина. — Когда Ксеркс разрушил стены Навуходоносора, он оставил эти ворота, чтобы показать, насколько велика была стена, которую он разрушил. Воротами Иштар, они называются во славу богини. — Он протянул ладонь, в которую Антипатр услужливо вложил монету.

— Подумай об этом, Гордиан, — прошептал Антипатр. — Сам Александр проехал через эти самые ворота, когда с триумфом зашел в город.

— Неудивительно, что он хотел сделать город свой столицей, — сказал я, глядя прямо вверх, когда мы проходили под высокой аркой. — Я никогда не видел ничего подобного. Это действительно великолепно.