Семь диких сестер

– Старые мелодии, они ведь так и ходят по кругу, – улыбнулся Яблоневый Человек. – У них постоянно меняются названия или слова.

– Но почему же пчелиные фейри и фейри жив-корня так рассердились друг на друга? – не унималась я. – Ведь любовь – это когда все счастливы.

Яблоневый Человек покосился на тетушку Лилиан и снова перевел взгляд на меня.

– Девушка, которую в песне похитил корневик, была принцессой, – пояснил он. – Пчелиные фейри очень разгневались оттого, что столь высокородная леди из их племени обитает где-то во тьме лесной, в подземной норе. Так с тех пор их мир и не берет.

– Очень похоже на остальные распри в этих холмах, – сказала я. – Начинается все с ерунды, да так и идет, а потом уже никто не может сказать, в чем причина. Они знают, что им не положено любить друг друга, и все тут.

Яблоневый Человек снова кивнул:

– А ведь не так сильно мы с тобой отличаемся – во многих смыслах.

– Вот уж упертый так упертый, – вставила тетушка Лилиан.

И он снова посмотрел на нее как-то по-особенному – грустно, а может, и мечтательно. Я тогда задумалась об этих двоих. Тетушка Лилиан говорила о Яблоневом Человеке только как о друге, никогда я не слышала от нее ничего другого. Но сейчас она немножко напоминала мне Эйди, случайно повстречавшую бывшего ухажера.

Если они и были парой, наверное, все прекратилось из-за него, сообразила я. Ясное дело, тетушка Лилиан грустила из-за этого. Но теперь мне показалось, что и Яблоневый Человек грустил не меньше.

– Можешь забрать его с собой? – спросила тетушка Лилиан. – Пусть бы он подлечился в твоем дереве.

– Я больше тревожусь не о нем. А о тебе и Саре Джейн.

– Из-за пчелиных фейри?

Яблоневый Человек грустно улыбнулся:

– Вы помогли корневику. Когда пчелиные фейри узнают об этом, неизвестно, чего от них ждать. А они узнают. В этих лугах и лесах немногое происходит без их ведома.

Мне это совсем не понравилось. В воскресной школе нам говорили, что Бог всегда смотрит на нас. И мне от этого было жутко не по себе. Тогда я решила, что не верю в Бога – по крайней мере, в Того, о котором нам рассказывали, – и после этого возникло ощущение, что я получила назад свое личное пространство. А теперь вот с фейри та же штука.

– Что же нам делать? – спросила тетушка Лилиан.

– Нужно найти для вас безопасное место, где вы могли бы переждать пару дней, а там поглядим, уляжется или нет. А еще нужно придумать, как сообщить корневикам и пчелиному народу, что вы не участвуете в их ссоре ни на одной из сторон. Что вы просто повели себя как добрые соседи и помогли тому, кто попал в беду.

– Так и есть, – вставила тетушка Лилиан.

– Конечно. Но ты не хуже меня знаешь, что иногда правдой не отделаешься.

Это мне понравилось еще меньше.

– Я не могу взять и уйти, ничего не сказав маме, – напомнила я. – Она и так с ума сходит из-за того, что я не пришла ночевать.

– Уж не знаю, что тут поделать, – покачал головой Яблоневый Человек. – Вам обеим сейчас опасно выходить из дому. А меня твоя мама вряд ли станет слушать.

«Без обид, – подумала я, – но до „слушать“ дело едва ли дойдет. Для начала она не поверит своим глазам».

Яблоневый Человек поднялся и подхватил корзинку с корневиком.

– Идите за мной, – позвал он. – С собой ничего не берите. Там, куда мы направляемся, будет все, что вам нужно.

Мы переглянулись с тетушкой Лилиан. Она пожала плечами и встала, я последовала ее примеру. Хоть Яблоневый Человек и советовал ничего не брать, я все же подтянула за лямку рюкзак и набросила его на плечо.

Мы зашагали назад, через огород, прямиком в сад. Луна уже перебралась на другую сторону, но ее еще хватало, чтобы освещать наш путь. Не знаю, что испытывала тогда тетушка Лилиан. Сама я в какой-то миг перепугалась насмерть. Хорошо, что как раз тогда тетушка Лилиан взяла меня за руку, – стало гораздо легче.

Когда мы добрались до самой старой яблони, я с сомнением уставилась на колючий кустарник.

– Просто идите сквозь него, как я, – подсказал Яблоневый Человек.

Но мы обе смотрели на духа, как обычно смотрят на человека, который предлагает нечто абсолютно бредовое.

– Бояться нечего, – подбодрил он. – На самом деле никакого препятствия нет, оно вам только кажется. Может, будет легче, если закроете глаза.

Трудно сказать, что хуже: видеть или не видеть предстоящее. В конце концов я закрыла глаза и принялась считать шаги. В тот самый миг, когда должна была начаться гуща колючек, я вдруг почувствовала нежные прикосновения, словно каждый кусочек моей кожи легонько щекотали перышком. Наверное, мне полагалось в этот момент думать о грозящей опасности или о маме и о том, что она скажет, когда я вернусь домой… Если я вообще вернусь. Но когда мы пересекали границу между этим миром и каким-то другим, последняя моя мысль была о запертом в хлеву Корни. Кто присмотрит за ним и за Хенни? И кто покормит кур тетушки Лилиан?