Семь дней

– Знаю. А вы вспомните американского «вашингтонского снайпера», который в 2002 году убил десятерых и ранил трех человек в Вашингтоне, Мэриленде и Виргинии! Оказалось, что преступников было двое, они стреляли из машины.

В те годы Гриссел крепко пил, поэтому никакого «вашингтонского снайпера» не помнил.

– Да, – кивнул Мани, все больше проникаясь ее доводами. – Точно! Они еще, кажется, вынули из машины задние сиденья, чтобы удобнее было целиться… Проделали дыру в багажнике…

– Вот именно!

– Мобильное место преступления, – сказал Вернер Дюпре. – Все улики увозишь с собой.

– Да. Именно поэтому они успели подстрелить тринадцать человек до того, как их схватили. Я только что погуглила подробности того дела. Одну из самых главных трудностей для полиции представляло то, что машину никто не замечает. Машин на дорогах очень много, и они постоянно движутся. А вначале еще решили, что убийцы перемещаются в микроавтобусе, и искали не то, что нужно.

– По-вашему, наш снайпер работает не один? – спросил Ньяти.

– Такая возможность есть. Пока один караулит жертву, второй следит за дорогой.

– Не знаю, как насчет этого типа, – усомнился Гриссел, показывая на электронное письмо. – Он все время пишет «я, я, я»…

– А знаете, как янки в конце концов поймали гадов? – мрачно спросил Мани и тут же сам себе ответил: – Случайно!

– Да, сэр, – кивнула Мбали, – и сходства очень много. Тот снайпер тоже помешался на религии, он тоже рассылал письма в полицию и СМИ. Но важнее всего не сходство, а то, чем мое дело отличается от того. Американский снайпер выбирал свои жертвы наугад, у него не было настоящего мотива, несмотря на все его бредни. И письма его были странными. Сразу можно было догадаться, что их сочинял психически больной. Наш же снайпер специально стреляет по полицейским в полицейских участках. В географическом смысле это сужает область поиска. Его письма вполне конкретны и довольно связны. И у него пунктик насчет дела Слут. Где-то здесь должен быть мотив.

– Почему он перестал писать про коммунистов? – спросил Гриссел. – Почему не упомянул о них в своих письмах в газеты?

Все посмотрели на него.

– Бригадир, тот, кого мы ищем, – не идиот. Он наверняка понимает, что пресса с радостью ухватилась бы за «коммунистический след». Но в письмах в СМИ он даже не заикается ни о каких коммунистах.

– Как по-вашему, почему? – спросила Мбали у Гриссела.

– Потому что коммунисты – просто… ерунда. Как говорит детектив Нкхеси, Слут окружали одни капиталисты. По-моему, он пытается сбить нас со следа. Только не знаю почему.

– Возникает еще один важный вопрос: был ли он знаком со Слут? – спросил Ньяти.

Никому не хотелось отвечать. С больными на голову ничего нельзя понять наверняка.

– Вопрос пока остается открытым, – ответил Дюпре.

– По-моему, мы должны усилить охрану полицейских участков, – заключила Мбали. – И пусть фиксируют все проезжающие машины…

16

У себя в кабинете Гриссел прослушал сообщения, записанные на автоответчик его мобильного телефона. Первое было от Ханнеса Прёйса, директора «Силберстейн Ламарк».

«Капитан, я только что получил ваше сообщение. Можем мы с вами поговорить завтра? Я буду на работе с семи утра».

Второе было от Алексы. Всего лишь робкое «Привет», потом секунда тишины – и щелчок. Она отключилась.

Грисселу все больше делалось не по себе. Он набрал ее номер и стал слушать длинные гудки. Она не отвечала.

Дурной знак.

Когда он утром уходил, она пообещала, что больше сегодня пить не будет.

Может быть, она в душе?

Надо было позвонить раньше. А сейчас лучше всего съездить к ней и проверить.

Гриссел нашел в списке контактов номер Купидона и позвонил ему, потому что в конце совещания бригадир Мани многозначительно сказал ему:

– Бенни, люди выстраиваются в очередь, чтобы тебе помочь. Воспользуйся ими!

– А я думал, ты никогда не позвонишь, – ответил Купидон с плохо скрываемым упреком, словно капризный мальчишка-подросток. Гриссел сразу вспомнил Фрица и его желание сделать татуировку.

– Вон, я только что вышел с совещания у Мани.

– Да я ведь просто так говорю, напарник!

– Дело я занесу к тебе в кабинет. Почитай, вдруг тебе удастся что-нибудь в нем нарыть. Завтра в десять я договорился о встрече с Рохом, бывшим бойфрендом убитой. Если захочешь поехать со мной, подваливай где-нибудь к половине десятого.

– Отлично!

Бенни попрощался и отключился, потом достал из папки белый конверт с рискованными фотографиями. Завтра утром, до поездки в Стелленбош, он хотел поговорить с Анни де Вал, фотографом, которая снимала Ханнеке Слут. Он знал, что Купидон непременно найдет что сказать о фотографиях, и был совсем не в настроении для подобных шуточек.

С работы он вышел около половины десятого. К разговору с Фрицем пришлось морально готовиться. Главное – не задавать вопросы, которые вызовут его отторжение. Не спрашивать «Где ты?» или «Что ты делаешь?», потому что ответом на подобные вопросы неизменно служило:

– Папа, ты что, не доверяешь мне?