Семь дней из жизни человека (СИ)

   - Ты такой послушный мальчик?- хозяин склонил на бок голову и изучающее осмотрел испуганное чудо. - Ты ведь боишься меня, и Дома моего не желаешь себе над головой, и помощников моих себе в друзья. Я могу отпустить тебя, только взамен, как и оговорено было ранее, придёт ко мне Богдан. Ведь твой отец обещал мне первенца своего, на смертном одре лёжа. А ты, изволь, даже не вторым будешь и не третьим. Шестой сын, ведь так? Богдану сейчас семнадцатый год. И когда только успел он столько детей на свет пустить? Ах да, плодитесь и размножайтесь.... Так что, хочешь ли ты действительно переступить этот порог и ко мне в ученики даться, Адам?

   - Да, господин, - мальчик искренне кивнул, сжал кулачки и собрал всю мужественность, чтоб не расплакаться, - я хочу помочь отцу, спасти его от клятвы ужасной и вытащить душу его из власти Вашей!

   - Душу из власти, - хозяин хмыкнул, будто душа незадачливого родителя давно пылилась на его полке между душами, начальника городской заставы и соседского молочника. - Ну, проходи.

   Адам выдохнул, украдкой перекрестился, стукнув пяткой трижды по порогу, что, по заверенью соседской старухи, было наиболее действенным способом уберечь себя, в покои к ведьмам идя. Правду, он не знал, работает ли чудодейственный способ против некромансеров, а потому постучал шесть раз для большего эффекта обеими ногами поочерёдно.

   Хозяин терпеливо дождался завершения чечётки и затворил двери. Даже не затворил, а погладил широким взмахом ладони, едва ли касаясь мохнатого нутра их и краешком бледного неживого мизинца. Створки надорвано застонали и, изогнувшись волною, рванулись в объятья друг другу, проглатывая своей пастью последние крохи белого света.

   И не было ничего вокруг, лишь эхо сбивчивого дыхания носилось в слепой пустоте...

   - Не стоит входить в мой Дом, покрывая голову. Верхнюю одежду так же оставь возле дверей, - темнота разорвалась под голосом хозяина и снова испуганно заполонила пространство.

   - Да, господин, - Адам смиренно кивнул и поспешил избавиться от неугодной почему-то куртки, - только где дверь?

   - Ты смотришь, но не видишь, - мягко заметил мужчина, посмеиваясь над незадачливым ребёнком, слепо крутящим курчавой головой. - Постарайся увидеть в темноте Тьму.

   - Да как же тут что увидишь без света?!? - мальчик смутился и, растеряв всё своё торжественное бесстрашие, совсем по-детски обиделся. - Темно, как в подвале! Что старайся, что ни старайся - даже носа не разглядишь!

   - Ну, тогда, пусть будет свет...

   От щелчка пальцев сотня лёгких серебристых искр вспорхнула на ладонь хозяина и задорно завертелась над ней сияющей стайкой испуганных светлячков-звёзд. Мужчина слегка подул, и скромные светляки взлетели к потолку, обратившись яркой россыпью едва заметных фонариков.

   Зал был огромен. Неприлично огромен и пугающе пуст. Адам не мог даже представить такой огромной комнаты, и уж подавно недоумевал, как она могла уместиться в столь маленьком и неказистом с виду Доме. Сияние новых звёздочек, косыми росчерками изрисовывало тёмный пол изысканной вязью. Сколько хватало глаз, тянулась аллея неровных, словно старые древесные стволы, колонн, утопая в столь же безмерном густом сумраке. Казалось, протяни в сторону руку - и пальцы увязнут в сером месиве. Меж колонн носился ветер, разбиваясь пугающим посвистом о дрожащие фонарики. Мальчик испуганно прижался к стене, оказавшейся неприятно тёплой и шероховатой.

   - Давай сюда куртку, - тяжело выдохнул хозяин, пытаясь перенять у мальчика одежду, но юный гость был настолько удивлён и напуган, что сжимал свои пожитки, пока костяшки пальцев не побелели.

   Мужчина сдержанно улыбнулся, снял тяжёлую чёрную мантию с глубоким капюшоном и повесил её на крюк. Вид хозяина Дома заставил Адама содрогнуться. В этом освещении мужчина казался просто ужасным. Глубокие шрамы от оспы покрывали бледные впалые щёки на ещё довольно молодом, но уже посеревшем лице. Усталые тени чёрными дугами лежали вокруг бесцветных глаз, делая взгляд мрачным и жестоким. Поседевшие тонкие волосы, что при свете звёздочек казались клоком тумана, растёкшимся по голове, не держались в причёске, приставшей благочестивым горожанам, а висели вдоль длинной тонкой шеи. Она отталкивающе и нелепо торчала из ворота простой тёмной рубахи. Но всё же, больше всего Адама пугали руки хозяина, тонкие гибкие и словно безжизненные. Сейчас он ими отряхивал запачкавшийся край мантии, а казалось, что творит ужасную ворожбу.

   - Но разве это не должны делать слуги, господин? - опомнившись, спросил мальчик, не без опаски подавая свою одежду. - Неужели в таком огромном доме нет слуг?

   - Конечно, я здесь не один. Есть те, что служат мне, когда я сам не успеваю справиться с чем-либо, и облегчают часть моих забот. Но это не делает меня праздным, а их обязанными. В этом Доме уважают и ценят помощь, преданность и честь. Те, что соглашаются служить мне, имеют чувство собственного достоинства и меры. А это пятно, право, не повод, чтобы отвлекать моих добрых помощников от их личных занятий.