Семь дней Мартина

Через десять с небольшим секунд топлива не осталось, скорость посадки возросла, и катер довершил снижение, напоследок значительно видоизменив рельеф земли и собственный вид. Пилот подождал, не взорвется ли поврежденный катер, как это обычно бывает в кино, когда взрывается даже то, что в качестве взрывчатки не догадается использовать самых хитрый и умный подрывник, но не случилось. Кино осталось вымыслом.

— Катер взял планету на рога, — сообщил пилот Ор Лиссу, — и теперь у нас появилась уйма запчастей и металлолома на все случаи жизни.

— Ты смотри, чтобы стража тебя самого на запчасти не пустила.

— Пусть только попробуют — сам из них запчастей наделаю! — пообещал пилот. — У меня лазерный пистолет, он успокоит самого свирепого гостя.

Кресло приземлилось на холмик перед городом.

Стражники на стенах зажигали факелы и кидали их в сторону катера, стараясь хоть немного разогнать ночную тьму и разглядеть, что случилось с упавшей тарелкой?

— Вы не поверите, — заметил пилот, — но у меня тут праздник: доисторический фейерверк в небо пускают. Скоро посветлеет, как днем. Еще бы ров залить не водой, а нефтью — такое веселье бы пошло, слов нет!

Он неторопливо зашагал к стенам города, примечая места, куда упали факелы. Риск замерзнуть во время ожидания помощи значительно уменьшился: стражники накидали столько факелов, что костер из них будет гореть дня два, не меньше. Сейчас бы земной шашлычок сготовить, но за неимением барашка придется обойтись обычным костром.

— Отлично, — Ор Лисс убедился, что пилот не только жив, но и доволен жизнью, и облегченно выдохнул: никто из подчиненных не пострадал во время операции. — Скоро тебе подадут ковровую дорожку, и вознесешься к вершине славы, под самые облака. Только, умоляю, не подстрели по случаю подлетающий ковер, а то маг Григорий не поймет юмора.

Несмотря на поздний час, на городской площади собралась огромная толпа народа. Разбуженные и напуганные непривычными звуками и видом сражения в небесах, горожане торопились узнать, не совершают ли на город нападение кочевники или иные вражеские армии, и почему лучшая городская аптека и улица вокруг нее покрываются толстым слоем льда?

Глава города уже стоял на каменной трибуне и притоптывал замерзшими ногами: разбуженный помощником, он выслушал его торопливые объяснения насчет появления в городе Правича и немедленно приказал звонить в колокола и собирать людей, а сам быстро оделся и помчался на площадь, впопыхах надев легкую обувь. Обдумывая, как связать воедино заморозку аптеки, появление летающей тарелки и распространение смертельно опасной болезни по белу свету, глава ждал, пока сонные горожане заполняли площадь. А когда вокруг яблоку стало негде упасть, объявил:

— Уважаемые сограждане! В нашем мире случилась очередная катастрофическая напасть.

— Шо, опять? — выкрикнул кто-то устало. — Да сколько можно, надоели уже ваши катастрофы! Давай хорошие новости, глава, а то царю ходатайство напишем, чтоб снес твою главу с плеч! Озверели уже, среди ночи будят, чтобы рассказать о кошмарах! До утра не мог подождать?

— Эрик, — зарычал глава, — скажи спасибо, что ты юродивый, других давно бы на кол посадил за непочтительные речи. Я — руководитель города, а не устроитель всенародного катастроф-шоу!

— Разумеется, ты же ни на что не можешь повлиять!

Сонная толпа медленно, но просыпалась, прислушиваясь к перебранке главы и местного шута на общественных началах. Привычная сценка разыгрывалась каждый раз по одному и тому же сценарию, заранее написанному главой города, и тем самым решалась проблема общенародного негодования. Народ поголовно желал высказать главе все, что он думает о его методах работы, но в силу своей скромности боязливо молчал, и шут служил клапаном для выпуска пара: слушать, как кто-то костерит высоких чиновников, было куда приятнее и безопаснее, чем обвинять их самому.

— Зато я могу рассказать о том, что в нашем городе случилась…

— Катастрофа, мы уже знаем, — перебил главу Эрик. — Кому-то из твоих подчиненных опять наступили на ногу куда-то прущие слепые тетери? Или в кошеле с твоим жалованием от тяжести груза оторвались ручки?

— Хуже, Эрик.

— Хуже? Тебе не хватает одного кошеля, чтобы получить жалование? Катастрофа, сограждане! Бедный глава города не в силах носить свои деньги! Поможем ему, дамы и господа, потратим их всем городом на собственные нужды!

— Уймись, недоумок! — прорычал глава. — Дай слово сказать!

— А ты оппозиции рот не затыкай!

Глава города стукнул по трибуне кулаком и рявкнул:

— Приказываю назначить этого острослова главой города, а сам перехожу в должность городского шута.

Народ притих. О зарплате главы ходили легенды, к сожалению, никем не подтвержденные. Дом, в котором он жил, снаружи ничем не отличался от прочих домов города, и даже уличный туалет был построен из досок, а не слитков золота. Последнее скорее говорило о том, что глава тратит деньги не на бесполезную и раздражающую остальных роскошь, а на нечто такое, что и себе приятно, и чужим не в тягость.

— Меня?! — ахнул Эрик.