Семь дней на любовь, предательство и революцию

— Да кого волнует, сколько у вас бомб и ракет, — нетерпеливо прервал его Генри. — Ни один человек в вашей стране никогда не решится их применить. Это самоубийство. Повезёт лишь тем, кто умрёт сразу. К тому же миром правят не военные, а банкиры. Миром правят деньги.

— А мне лично зачем участвовать в вашем спектакле?

— Вы будете писать сценарии для миллионов людей. Это огромное удовольствие знать, что их жизнь зависит от вас… Это лучше секса, денег и всего остального вместе взятого.

Взгляд Владлена упал на безупречно начищенные кожаные ботинки Генри. Он вспомнил свои детские мечты, закрыл глаза и тихо произнёс:

— Я согласен. И подготовлю материалы для встречи наших лидеров.

— Какие гарантии нужны лично вам? — мгновенно среагировал американец.

— Я вам верю. Надеюсь, вы меня не обманите.

Генри поперхнулся и так раскашлялся, что чуть не упал со стула. За его многолетнюю практику Владлен был первым человеком, который ничего не потребовал.

— Хорошо. Это правильно, — наконец придя в себя, сказал он. — Но от меня потребуют подтверждения вашего согласия. Подтверждение делом. Там, — он показал рукой куда-то наверх, — словам не доверяют.

— Какие доказательства вам нужны? — спокойным голосом спросил Владлен.

— У нас есть информация, что в самое ближайшее время в Италии начнётся грандиозная забастовка, которая может перекинуться на всю Европу. Возможно, она уже началась. Необходимо её остановить, — объяснил Генри Киссен.

— Да я знаю. Мы её остановим.

— Хорошо, — кивнул головой Генри. — Второе… Поддержку коммунистически режимов необходимо свернуть по всему миру.

— Я постараюсь убедить наше руководство в необходимости этого шага, — кивнул Владлен.

— Да уж. Постарайтесь, — голос Генри изменился. Вместо заискивания в нём теперь зазвучала требовательность. — И третье. Если вы соглашаетесь занять место энергетической державы, то вам незачем развивать некоторые отрасли своей экономики.

— Что вы имеете в виду? — у Владлена, несмотря на жару, на лбу выступила холодная испарина. Он не представлял, как объяснит это в ЦК. — О каких отраслях вы говорите?

— О высокотехнологичных. Об электронике в первую очередь. Об авиационной и автомобильной промышленности. О станкостроении. Всё это вам не понадобится. Купите у нас.

— А куда мы денем такое количество людей? — возразил Владлен.

— Ну, во-первых, это можно сделать не сразу, а в течении нескольких лет. А во-вторых… Ну не впишутся эти люди в новые условия. Вам-то что? Всё это можно представить как благо для будущего страны. У вас и так с кадрами плохо. Пропаганда — сильное оружие. Народу вообще необязательно всё знать. Точнее, ему это даже вредно, а для нас опасно, — Генри рассмеялся. — Представьте, овцы сообразят, что они нужны лишь для шерсти и мяса… — он подозвал официанта и заказал два бокала вина. — Людей и так стало слишком много. И, как я и говорил, рано или поздно эту проблему придется тоже решать, — глаза американца стали холодными и даже безумными. — Когда мы перестроим мир по нашим проектам, то для большинства населения мы планируем применить давно проверенные методы. Методы большого концлагеря. Мы сделаем так, что люди уже не будут понимать, что они заключённые. Мы сами им будем говорить, что такое свобода, а что нет. Что хорошо, что плохо. Даже колючая проволока станет ненужной.

— И вы надеетесь, что люди добровольно придут в ваш лагерь?

— Они даже не поймут куда пришли, — с улыбкой ответил Генри. — Лет за тридцать мы научим их думать так, как нам нужно. Уже сейчас в Риме готовят научную базу, обосновывающую необходимость сокращения производства и установления контроля над рождаемостью. Китайцы уже приняли наши условия: одна семья — один ребенок. Но этого мало. Чтобы сохранить планету… Чтобы оставить её нашим внукам такой же прекрасной, на ней должно остаться не больше одного миллиарда безликих гомо сапиенсов. Управлять которыми будем мы с вами. Голод, войны и эпидемии… Всадники Апокалипсиса, несущие смерть, уже приближаются. Наша задача — сократить и смешать. Рабы не имеют права на национальность.

Он взял бокал, который принёс молоденький юноша в белой рубашке, второй подвинул Владлену.

— Надо выпить за сотрудничество, которое скоро закончится нашей окончательной победой, — торжественно произнёс Генри, подумав, что не за горами тот день, когда «пятая колонна» в СССР станет основной властью, и тогда эту страну можно будет захватить без единого выстрела. А этого парня можно будет продвинуть в руководители того, что останется от СССР.

Они кивнули друг другу, чокнулись бокалами и выпили. Генри Киссен был доволен. Всё прошло даже лучше, чем он предполагал. Ещё один советский чиновник попал в его сети.

«Этот парень хотел узнать, кто за мной стоит… Наверное, мечтает занять моё место. Наивный… Он всегда будет играть только ту роль, которую я ему отведу, и при этом даже не понимая, что он лишь жалкая тряпичная кукла-марионетка».

Конечно, ничего такого он Владлену не сказал. Но пооткровенничать ему хотелось.