Семь экспедиций на Шпицберген

Под нами сплошные лабиринты лазурных трещин с пугающей чернотой в глубине. Совершенно дикая, не поддающаяся осмыслению мозаика, мертвенный хаос разрушения. Представляю, как беснуются помехи на экране осциллографа, но здесь я Юре ничем помочь не могу. Мое дело курс, высота, время, скорость. Медленно карабкаемся вверх по леднику, скорость немного за сто. Юра, подстраховывая пилотов, периодически выдает высоту. То и дело в наушники врывается его голос: «Сто двадцать, сто десять, сто тридцать, сто двадцать...» Меньше трещин, какой-то странный цвет у поверхности ледника, то ли гуашь, то ли известковая побелка...

Идем на небольшой высоте, ориентиры сменяются быстро, на опознавание и выбор — секунды. Вокруг целый лес нунатаков, пропоровших ледник, рыжих от солнца и похожих друг на друга как деревья в лесу. Прямо по курсу вздымается огромный бурый утес-гигант (на карте это отметка «1058 м»). Надо запомнить этот ориентир, пригодится в будущем... Очень странные очертания мира за фонарем кабины — резкие, рваные, вздыбившиеся. И только тень вертолета неотвязно скользит за нами по свежему снегу, перепрыгивая через трещины и нунатаки.

Слева обозначились верховья долины, по которой ледник Даля гигантскими ступенями (ледопадами) устремился вниз к морю. Вот за ними промелькнул темно-синий треугольник моря в рамке склонов. Где-то рядом должен быть уже ледораздел, а стрелка высотомера как привязанная. Еще немного, самую малость, чуть-чуть... Стрелка вздрогнула и чуточку отклонилась влево. Вот он, ледораздел, и сразу же за ним выход на истоки выводного языка Оватсмарк, который сверху просматривается весь до самого моря. Теперь все ориентиры на виду, и мы несемся вниз, в голубизну пролива Форлансуннет, по которому прошел незабываемый шлюпочный маршрут 1967 года. Поскольку с ориентирами все ясно, на несколько минут могу расслабиться и позволить себе воспоминания.

Юра срочно меняет кассеты с пленкой, пока аппаратура не работает и пока внизу вода. Наконец, в наушниках его голос: «Готов», и я, не без сожаления отрываясь от воспоминаний, отвечаю: «Понял».

Очередной разворот, и фронт ледника Даля, оскалившийся тысячами трещин, постепенно занимает по курсу все видимое пространство, вырастая с каждым мгновением. Бледно-голубая стена льда, перебитая вкось и вкривь. За фронтом выше по долине к верховьям среди нунатаков ведут два прохода. На правом меньше трещин (значит, меньше и помех), да и меньше отклонений от курса. Выбираю его и сообщаю новый курс пилотам. Вперед!

Как-то неуловимо меняется солнечное освещение. За проносящимися лопастями вижу пелену тонких слоистых облаков, наползающую с востока. Никто не знает, сколько времени отпустила нам Арктика на нашу работу, а у нас не сделано и половины. Чувствую, что начинаю уставать от монотонности, от напряжения, от ответственности.

По узкой долине, тесной от скопления нунатаков, выползаем на ледниковое плато Левеншельда, и сразу возникает великолепный ориентир: тот самый треугольный утес-гигант с отметкой «1058 м» прямо по курсу упирается в небо своей неправильной вершиной. Будем проходить вплотную. Очень непростой рельеф. То и дело даю Юре команды для засветок, чтобы маркировать на пленке наиболее интересные участки ледника. Просторная ледяная скатерть теперь пробита по краям выходами скал. Странный, какой-то нереальный пейзаж. Трещины, барьеры, провалы... По-видимому, мы первые, кто видит эти места с вертолета, с небольшой высоты, когда все интересное перед глазами. Картина оледенения настолько сложная, что до сих пор нет общепринятого термина для определения: полупокров, оледенение шпицбергенского типа, горнопокровное и даже сетчатые ледники...

Пересекаем ледниковое плато Левеншельда, Ориентирный утес проплывает за фонарем кабины. Низковато идем, трещины и заструги под брюхом машины замелькали чересчур быстро. Голос «левого» пилота (командира): «Юра, высота?» В ответ: «Девяносто...»

Машина слегка уходит вверх, и вместе с этим ползет стрелка высотомера. Впереди четкий каменный коридор между двумя горными цепями, по которому не спеша струится громадный ледник Уверс. Над ним мы сейчас и летим к морю.

Мы перекрестили ледниковое плато Левеншельда по различным направлениям, и можно уходить или во всяком случае думать о возвращении. Севернее, за гребнями горного хребта, лежит сквозная долина ледников Конгсвеген и Свеа, и возвращение этим путем при разработке маршрута было мной учтено. Небольшой разрыв в горной цепи, напоминающий брешь в каменной стене, обведен на моей карте красным, — вот он проплывает по правому борту. Порядок... Запрашиваю согласие пилотов на возвращение по варианту Конгсвеген — Свеа. В наушниках сквозь шорох помех короткое: «Добро...»