Семь экспедиций на Шпицберген

Готовимся к третьему заключительному полету — на северо-восток главного острова. Несмотря на наши работы на ледниковом плато Ломоносова (экспедиция с 1965 года трудилась там трижды), этот район остается наименее исследованным и наиболее сложным для работы и для полетов — метеостанций поблизости нет, в лучшем случае о погоде сообщат геологи. Время вылета, как обычно, до последнего момента неизвестно, но готовность не отменяется. Разрабатываю маршрут, наношу его на полетную карту, обсуждаю варианты с пилотами, затем они переносят его на свои карты, все делается для того, чтобы в полете понимать друг друга с полуслова. Карты с результатами камерального дешифрирования накалываются на фанеру одна за другой в строгой последовательности по маршруту так, чтобы отработанный лист можно было перевернуть словно страницу книги, причем на картах особо отмечены участки, требующие более детального осмотра с воздуха.

В полете резинка и карандаш висят у меня на шнурке на шее. Дополняется полетное снаряжение сумкой с двумя фотоаппаратами и запасом пленки. В комнате, где я живу, все это держится наготове, чтобы при необходимости можно было быстро собраться.

Готовясь к этому полету, мы решили его усложнить: пусть меня со студентом, моим помощником, на обратном пути высадят на водораздельном озере севернее бухты Агард для обследования этого озера, подпруженного пульсирующими ледниками.

В «несчастливое» 13-е число вылетаем в последний большой воздушный маршрут и начинаем работать с Темпль-фьорда, откуда по каменному коридору долины ледника Тьюн выходим на окраину ледникового плато Ломоносова. Как и прежде, никаких отчетливых признаков возможной подвижки ледника не видно. Летим на север, оставляя слева грандиозные нунатаки Терьер и Ферьер, пронзившие ледник Норденшельда. Узнаю места, памятные мне по той — первой — экспедиции 1965 года. Даже коса — снежный надув, по которой мы спускались с ледникового плато на ледник Норденшельда у скал Эккокнаусан,— все там же, ничего ей не сделалось за прошедшие годы.

Выходим на ледник Миттаг-Лефлер с его странной асимметрией и срединными моренами, от напряжения сжавшимися в гармошку. Удачно отработали западную кромку полуострова Ню-Фрисланн, где границы теперь оказались существенно ниже, чем по нашим же наблюдениям 1966 года. Снег порой со следами таяния лежал практически до самого фронта ледника Валгалл, обрывавшегося в воды пролива Хинлопен. Практически он остается неизменным с тех пор, как шведы положили его на карту во время экспедиции по измерению дуги меридиана в 1899—1902 годах.

Кстати, наши визуальные наблюдения полностью совпали с теми, что зафиксировали съемки из космоса.

По-иному обстояло дело с небольшими выводными ледниками в западной части ледникового плато Асгор. Граница питания здесь, как и по всему маршруту полета, располагалась значительно ниже.

Впереди в дымке можно различить плоские очертания Северо-Восточной Земли рыжеватых тонов по цвету слагающих пород, пятнистые от снежников-перелетков. Опознаю район Мурчисон-фьорда с его многочисленными островами. Постепенно раскрывается Лом-фьорд с огромным долинным ледником Ветеранен. По его верховьям мы намерены выйти в наиболее возвышенную часть Шпицбергена. Срединная морена и на этом леднике напоминает гармошку (недавняя подвижка?). Видим нечто похожее на подвижку у ледника Глинт (повод еще раз обратиться к космоснимкам), отмечаем повышение границ питания у притоков в верховьях Ветеранена.

Работать здесь трудно — солнце за облаками, тени пропали, тона снежно-ледниковой поверхности различаются плохо.

Наконец в хаосе каменно-ледяного рельефа обозначается понижение, по которому с поворотом у горы Ньютон (неправильная каменная пирамида с юга до самой вершины, прикрытая нашлепкой из снега и льда) выходим на ледник Квит, долина которого уверенно направляет нас снова к морю.

Редко человеку доводится видеть такие пейзажи, какие мы увидели здесь. Дальний обзор, масштабность окружающего — горы так горы, ледники так ледники, под стать небу от горизонта до горизонта, и где-то впереди немножечко моря. Сдержанная цветовая гамма лишь подчеркивает суровость и строгость окружающего ландшафта.

У вершин Систертоппане (Сестрички) появились первые признаки таяния, подчеркнувшие особый рельеф ледниковой поверхности с характерной системой ложбин и повышений, ранее наблюдавшейся у ледников, которые сравнительно недавно подверглись крупным подвижкам. Ничего удивительного, ведь мы уже вышли на верховья ледника Хинлопен, фронт которого, если судить по космоснимку, уже начал отступать. Подвижка здесь явно шла на убыль, но поверхность ледника резко отличалась от соседних, где подвижек не отмечалось. Замечу попутно, что в Арктике довольно легко пропустить и не заметить подвижки у отдаленных, редко посещаемых ледников (эту задачу под силу решить только при регулярной съемке со спутников).