Семь фунтов брамсельного ветра

Оказывается, в эту банду входила куча народа! Самые старшие из одиннадцатого, а младшие – аж из третьего. Они обложили данью чуть не половину ребят и трясли с них немалые деньги. Но наконец дело дало сбой. Рэкетиры “наехали” на новичка-восьмиклассника, а его папа оказался крупный милицейский чин. Уж за своих-то милиция всегда готова заступиться, началась “раскрутка”. Трое самых старших чуть не загремели в колонию, но потом их родители, видать, “распоясали кошельки”. Про Буля девчонки шепотом говорили, что ему “светит спецшкола”, и вздыхали. Олимпиада закатывала глаза и вопрошала: “Достукался, голубчик?”

Но Синий Буль ни до чего не достукался, только притих на время, потом стал вести себя как раньше.

Ему нравилось изводить тех, кто послабее и боязливее. Правда, самых тихих, вроде Мартика, он не трогал, нет интереса, а многих других донимал по очереди. Не то чтобы бил по-настоящему, а “доставал” – тычками, придирками, всякими похабными насмешками. И никто не решался дать сдачи. “У него же “крыша”! Дружки “тёртые”!

Я, глядя на это, несколько раз говорила: “Буль, доиграешься…” А он: “Заткнись, Лосиха! Вмажу по сопатке – соплями умоешься!” Ладно, я терпела до поры, до того сентябрьского дня, когда он полез к Стаканчику.

Стаканчик был новичок, пришел к нам первого сентября. Звали его Никита Стаканов, потому сразу и окрестили Стаканчиком. Он и не спорил даже – возможно, в прежней школе было такое же прозвище или похожее… Хотя на стаканчик он не был похож. Худой, довольно длинный, с прямыми почти белыми волосами, в круглых очках… Мне нравятся мальчишки в очках – наверно, потому, что рядом со мной всегда был Илья. А теперь вот еще и Пашка… И Стаканчик показался симпатичным. Спокойный такой, с тихим голосом, с какими-то виноватыми бледно-голубыми глазами. Прямо скажем, не боец. А Булю такие и нужны.

Буль и его дружки – Юрка Хомов (Хомяк) и Вовка Рыбников (Вовочка) – начали “трогать” Стаканчика с первого дня. То рюкзак его распотрошат, то самого вдвинут в угол и малость помнут, то на доске нарисуют стакан с ручками-ножками… ну и со всякими гадостями. “А это не мы! Чё всегда на нас бочку катят! Кто видел?!” Как всегда “никто не видел”.

А гад Вовочка даже строчки срифмовал:

Это кто там “спасите” кричит?
Это буря в стакане мочи!

Я раза два Булю говорила:

– Не надоело? Доскребешь ведь…

– Лосиха, сгинь, утомила…

Восьмого сентября (я запомнила число, потому что День солидарности журналистов) Буль и дружки на перемене прижали Стаканчика у доски. Не знаю, чего Буль хотел, только тянул сладким голоском:

– Стаканчик, стеклянненький мой, ну не упрямься. Это же моя ма-аленькая просьба… Ах, Стакашечек… – И тянул к его лицу растопыренную пятерню. Стаканчик снял очки, сунул в нагрудный карман и пытался защититься локтем. Ничего не отвечал. И драться, конечно, не умел. Был он повыше Буля, но тот шире в два раз да и не один к тому же – Вовочка и Хомяк пританцовывали рядом. Вдруг, я увидела, что Стаканчик взглянул на меня. Виновато так – словно извинялся за то, что он совсем беспомощный. И я сзади потрогала Буля за плечо.

– Синий, сократись.

– Лосиха! Любовь моя стародавняя! – Он согнул колени, растопырил локти, а ладони вывернул скрюченными пальцами вверх. Будто ловил что-то в пригоршни. А потом: – Хочешь, я тебе лосиное вымя отстригу? – и два пальца, как ножницы, потянул ко мне. Ну, будто специально!..

Он красиво так полетел – по диагонали, головой в открытую дверь, прямо под ноги любимой нашей Олимпиаде Андриановне.

– А-а-а! Булыскин! Ты опять за свое!…

Тот – в натуральный рёв:

– Чё опять Булыскин?! Она мне руку чуть не искалечила! Психопатка!

– Что такое?! Кто искалечил?! Все по местам!

И пошла разборка. И, конечно же, Булыскин “просто пошутил со Стакановым, нельзя, что ли?”, а “эта жердина ни с того, ни с сего как набросится со спины! Научилась где-то бандитским приемчикам…”

– Да врет же он! – взвилась Люка. Но ее когда кто слушает? “Она всю жизнь заодно с этой Мезенцевой!”

– Стаканов, в чем дело? Ты всего неделю в нашем классе, и уже… Что у вас случилось с Булыскиным?

– Непохоже, чтобы он шутил, – негромко сказал Стаканчик.

По лицу Олимпиады видно было, как она “делает расклад”. Булыскин, он хотя и замешан был в нехорошем, зато папа у него менеджер в фирме “Торгтаволга”, а у Стаканова кто? Кажется, мелкий конторщик в страховой компании…

– Если у тебя, Стаканов, какой-то конфликт с одноклассником, решить его можно было, не прибегая к помощи девочек.

– Я не успел… – все так же негромко скал Стаканчик.

Мальчишки загоготали.

– Да, он не успел, – подтвердила я. – Мне удалось раньше. Буль, я ведь предупреждала…

– Мезенцева, прекрати! Ты… чуть не оторвала ему пальцы.

– В другой раз полезет к кому-нибудь – совсем оторву.

– Что-о?!

– Пальцы, – сказала я. – А вы что думали?

– Вон из класса!!

2