Семь грехов памяти. Как наш мозг нас обманывает

Рассмотрим модель, которую разработали психологи Дебора Бёрк и Дональд Маккей[102]. Она состоит из сети взаимосвязанных представлений, способных вызывать друг друга. Как показано на схеме (см. с. 103), для имени нарицательного, такого как пекарь, визуальное представление связано с каждым из понятийных – «работать на кухне», «печь хлеб» и «рано вставать». Каждое из них имеет прямую связь с лексическим представлением «пекарь», которое, в свою очередь, связано с фонологическими представлениями (слогами). В схеме Бёрк и Маккея это разделение означает, что, когда мы видим слово пекарь, мы задействуем визуальное представление «пекарь», которое, в свою очередь, пробуждает представления понятийные, они активируются и в итоге сходятся на лексическом представлении «пекарь». А задействованный лексический уровень вызывает фонологические представления – и так появляется слово пекарь.

Впрочем, для имен каждое из понятийных представлений сходится в одном, особом «узле установления личности», если следовать терминологии, которую предложил психолог Эндрю Янг[103]. Так, понятийное представление «адвокат» связывается с «узлом установления личности» для имени Джон Бейкер. Точно так же с этим «узлом» соединяются понятийные представления «президент местной ассоциации» и «хороший игрок в гольф» – и все, что мы знаем о «Джоне Бейкере», сводится воедино, чтобы мы его узнали.

Самое важное различие имен собственных и нарицательных имен проявляется на следующем уровне сети: «узел установления личности» для имени Джон Бейкер соединяется с помощью одной-единственной ссылки с представлениями лексического уровня для «Джон» и «Бейкер». Эта единственная ссылка резко контрастирует с распределением для нарицательных имен, где все понятийные представления сходятся к лексическому и передают общий сигнал, повышая уверенность в том, что представление активируется. Но лексическое представление для имени получает более слабый, едва уловимый сигнал, идущий через одну-единственную связь. Имена блокируются в памяти гораздо чаще, даже когда активированы все визуальные и понятийные представления, а мы чувствуем, что знаем о человеке все, кроме его имени.

Возможно, эта модель поможет объяснить и то, почему с возрастом мы все чаще не можем вспомнить имена знакомых[104]. Поскольку связь между понятийными и лексическими представлениями особенно ненадежна для имен собственных, ее легче разорвать, если замедляются все когнитивные процессы. Многие исследования показали: возможно, процессы познания у пожилых людей замедляются из-за снижения скорости нервной передачи. Согласно модели Бёрк и Маккея, наиболее подвержены блокировке имена знакомых, которых мы не встречали некоторое время. Встреча с человеком активирует и понятийные, и лексические представления – и тем укрепляет их взаимосвязи. И наоборот, если мы долго с кем-то не видимся, тогда и без того хрупкая связь между лексическими и понятийными представлениями слабеет еще больше. Кроме того, пожилые люди прожили дольше и, скорее всего, с кем-то из своих знакомых они и правда довольно долго не встречались. Дневниковое исследование, проведенное Бёрк и Маккеем, показало: испытуемые чаще всего не могли вспомнить имена знакомых, с которыми не общались как минимум несколько месяцев; у людей старшего возраста этот период порой бывал намного дольше.

Модель Бёрк и Маккея – зримый облик идеи, согласно которой имена собственные связаны с нашими знаниями и ассоциациями не столь прямо, нежели имена нарицательные. Но, вероятно, есть и другие причины, по которым их порой так сложно вспомнить. Если речь идет об именах собственных, необходимо вызвать единственное фонологическое представление – конкретное имя человека. Нарицательные слова часто дают массу фонологических вариаций. Один и тот же объект можно назвать разными синонимами: если вы, собираясь сесть на оттоманку, не можете вспомнить, как она называется, назовите ее тахтой или даже просто диваном. Вещи можно описать на нескольких уровнях: перед вами может проехать «аккорд», «хонда» или седан, а то и просто автомобиль, машина или транспорт. Эти разнообразные метки дают нам гибкость в создании названий и тем снижают вероятность блокады.

Чтобы выяснить, усилится ли блокада имен, если извлекать лишь определенную метку, Серж Бредар просил участников эксперимента называть имена актеров по фотографиям[105]. Некоторые были знакомы и по именам, и по персонажам – Харрисон Форд (Индиана Джонс) и Шон Коннери (Джеймс Бонд). Другие – только по настоящим именам, люди не знали имена их персонажей: такими были, к примеру, Ричард Гир (Зак Майо) и Джулия Робертс (Вивиан Уорд). Участники могли назвать либо имя актера, либо персонажа. Актеры в двух наборах фотографий были всем одинаково знакомы, но когда участники знали, как зовут персонажа, имя актера попадало в блокаду реже.