Семь-я

Галина Миленина Семь-я

* * *

Долгое время я была уверена, что родилась двадцать второго апреля, в начале второй половины прошлого века в маленьком дальневосточном городке на реке Уссури, названом в честь поэта Вяземского. Позже узнала, что поэт здесь ни при чём, а город назван именем Ореста Вяземского, начальника Управления по сооружению Уссурийской железной дороги. А ещё позже узнала, что родилась не двадцать второго апреля. И так всю жизнь – сначала я была в чём-то уверена, а потом разуверялась. Или сначала очаровывалась, а потом разочаровывалась. Мой отец был настоящим коммунистом. Подтверждение тому – мой день рождения, который так удивительно «совпал» с днём рождения великого вождя. В школе в этот день была торжественная линейка, посвящённая памяти Ленина, а потом субботник вместо занятий и выезд на природу. В этот день все возлагали цветы к памятнику Ленину, а я получала свои первые цветы от мальчиков и первые завистливые взгляды от девочек.

Обман родителей открылся в шестнадцать лет, когда мне выдали паспорт. В нём стояла дата – двадцать первое апреля. Мама, не смущаясь, оправдалась: «Подумаешь, нескольких минут не хватило! Ты родилась в полночь, а отцу так хотелось, чтобы твой день рождения совпал днём рождения Ленина!» Такая была любовь к вождю. Вот так впервые в своей жизни я столкнулась с подлогом. Сейчас бы сказала родителям, что двадцать первое мне больше нравится. Это замечательное, счастливое число. Я знаю людей, которые для удачи носят амулет с этим числом. К тому же в этот день родилась самая известная женщина в мире – британская королева Елизавета Вторая, отметившая бриллиантовый юбилей на троне! Но в советские времена королева для советского человека не была авторитетом, а сегодня, к сожалению, мне уже некому это сказать.

Я была младшей из четырёх детей. Мама как по заказу рожала: девочка – мальчик – девочка – мальчик – девочка. Первая девочка умерла от пневмонии, не дожив до года. Её звали Танечкой. Если бы она осталась жить, у нас была бы настоящая, полноценная семь-я – пять детей и родители. Но Танечка умерла, и нас осталось шестеро. Тоже хорошо – шестерёнка, как в структуре снежинки, для крепости. Но снежинки, как известно, тают – и крепости не получилось. Родители разошлись, когда мне было семь лет. Не могу сказать, что была долгожданным, четвёртым ребёнком. Кажется, тогда аборты ещё были запрещены, но даже если и были разрешены, точно знаю, что отец был категорически против них. Так что я нашла причину, по которой могу уважать отца и быть ему благодарной. Благодаря отцу я была рождена. А ведь могло и не случиться, появись я в столь трудные времена нежданно в другой семье четвёртым не планированным ребёнком! Тогда ведь о контрацепции ничего не знали. Так что низкий отцу поклон.

Когда я родилась, меня хотела забрать его бездетная сестра. Она приехала за мной из Сибири и была уверена, что вернётся домой с дочкой. «У вас уже есть трое, захотите – ещё родите. Вы можете, а я нет. Отдайте мне девочку. Выращу, как свою дочь, дам ей то, чего вы никогда не сможете дать». Родители ей отказали, но назвали меня её именем.

Родители разошлись, когда мне было семь. Мне не хватало отцовской любви. Очень. Помню, лет в четырнадцать я так сильно захотела его увидеть, что мама согласилась на довольно рискованную и авантюрную просьбу отпустить меня к нему в гости. Мы уже переехали из Сибири в Крым. Отец жил на Полтавщине. Иногда он вспоминал о моём дне рождения и поздравлял открыткой. Только меня из четверых своих детей. Все говорили: я его любимица. Да, открытка была, безусловно, мощным подтверждением его любви. Я поехала к нему на летних каникулах без предупреждения, так сказать – сюрпризом. Благополучно добравшись до Полтавы, пересела в переполненную электричку и поздним июльским вечером вышла в городе Лубны. Взяла такси и, когда автомобиль остановился у искомого адреса, увидела в темноте и сразу узнала отца. Он подходил к своему дому с противоположной стороны. Приостановился, заинтересовавшись автомобилем с шашечкой у своих ворот, а я попросила водителя проехать дальше. Мне не хотелось встречаться с отцом во тьме. Тысячу раз мечтала об этом дне, представляя нашу встречу. Хотела видеть его глаза, выражение его лица, первое впечатление, которое нельзя повторить. Я хотела убедиться в его любви, я должна была увидеть доказательства его любви. Увидеть радость в его глазах.

О чём я думала? Мне было четырнадцать. Пока сидела в такси, передо мной, как на киноленте, промчались воспоминания, стоп-кадры с его участием. Вот утро Первого Мая. Отец свежевыбритый, красивый, с чёрной шапкой густых слегка вьющихся влажных волос. Он одет в белоснежную накрахмаленную и безупречно отутюженную мамой рубашку, пахнущий одеколоном, берёт меня на руки и садится в окружении моих старших братьев и сестры на диван. Мама фотографирует нас. А вот я у него на плечах с воздушными шарами. Мы всей семьёй идём на демонстрацию… Сказка!