Семь клинков во мраке

– М-м-м. – Лиетт окинула меня взглядом поверх очков. – Ты как всегда заботлива.

– Ну, я еще и прелестна, но не будем отвлекаться. – Я подалась ближе. – Прочитала?

Ответом было задумчивое «хм-м». Послание Дайге, подписанное именем Джинду, лежало в небольшом кругу из чернильниц, мешочков и перьев. Изящный пальчик Лиетт скользил от символа к символу, постукивая по листу.

– Сюда приложил руку Вольнотворец. Тоже чарограф, – произнесла она. – Знаки начертал Разочарованный-Автор-Сжигает-Свой-Дом-в-Полночь.

Я вскинула брови, впечатленная.

– Длинное имечко. Важная, должно быть, особа.

– Не пойму, это сарказм или невежество.

– Я тоже. – Я указала на чернильницы. – Значит, и это его?

– Нет. Это подарок.

Я невольно напряглась.

– От кого?!

Лиетт глянула на меня. На губах снова мелькнул призрак улыбки.

– Неважно, – отозвалась она, прекрасно, мать ее, зная, что важно. – Впрочем, ты права. Использовали не шифр. А магию, которую может прочитать лишь тот, кому предназначено послание. – Лиетт извлекла из мешочка горсть порошка, рассыпала его по символам. – Или тот, кто умнее ее создателя.

Один за другим знаки мигнули, тускло засветились. Лист дернулся, словно живой, и из него донесся едва слышный гул. Лиетт стукнула пальцем по символу, и он издал сладкозвучную ноту:

– Приди…

– Поющее письмо, – пробормотала я. – Думала, это искусство утрачено.

– Так и есть, – ответила Лиетт. – Для всех за пределами Империума. За исключением меня, разумеется. И того, кто это написал. И, вероятно, парочки незнакомых мне чарографов, а в остальном – да, искусство, конечно, полностью утрачено.

Лиетт простучала по остальным символам. Они, зазвенев, вывели тихую амелодичную песню.

«Приди к нам. Старкова Блажь, в день Шестой Жатвы. Тебя с презрением изгнали из Империума, тебя травили псы лже-Императора. Мы даруем возможность вернуть все. Твое искусство. Твою жизнь. Твой Империум. Приди к нам. Мы ожидаем».

– Любопытно, – пробормотала Лиетт. – Старкова Блажь всего в десяти милях отсюда. Шестая Жатва была два дня назад. Я ничего не слышала, однако…

Она осеклась, заметив, что я не слушаю. Мой взгляд был прикован к листу. В ушах звенел голос письма. Не думала, что вновь услышу этот голос.

Пока не проткну клинком рот, который его исторгнет.

Два дня назад. Я разминулась с ним на каких-то жалких два дня. Если бы я выследила Дайгу чуть раньше, если бы пробила чуть больше черепов, сожгла чуть больше домов… И похер, что обо мне стали бы говорить.

Но я упустила время. Тут ничего не поделать. Я попыталась убедить себя в этом, попыталась сохранить спокойствие. Не вышло.

– Там говорится зачем?

– Нет. Только дата, место и…

Она не умолкла. Умолкают нормальные люди – когда боятся того, что нужно произнести дальше. Лиетт – не нормальный человек. Умолкнув, она встает и, мать ее, замирает.

– И что?

Пока ее не пошевелишь.

– И что, Лиетт?

– Сэл… – Ее голос был мягче лепестка, упавшего с мертвого бутона. – Почему ты пришла?

– Узнать, что в письме и…

– Нет, почему ты пришла ко мне?

Я помедлила, уставилась на нее.

– Потому что ты лучшая.

– Я не просто лучшая. – Лиетт не сводила глаз со своих изящных пальцев, лежащих на столе. – Я гениальна. Настолько гениальна, что понимаю – финал письма тебя не обрадует. Давай я просто скажу тебе забрать свой револьвер, забрать свои пули и отправляться куда подальше. Стреляй, убивай, пей, играй, как всегда. Возвращайся, когда кончатся деньги, виски, удача, неважно. Дам тебе новые пули, и будем дальше притворяться, что больше нас ничего не связывает.

Лиетт умела говорить красиво. Чего еще ждать от женщины с таким длинным именем. И она была умна – чего еще ждать от женщины с таким количеством книг. И будь у меня хоть половина ее ума, я последовала бы ее совету, забрала пули и отправилась на все четыре стороны.

Однако я женщина расчетливая.

Расчетливые женщины принимают расчетливые решения.

И мое было – сидеть и пялиться на Лиетт, как я делала каждый раз, когда мне было что-нибудь нужно. Солдаты, бандиты, скитальцы смотрели мне в глаза и ссали, выхватывая оружие, понимая, что сейчас умрут. Но Лиетт видела глаза, которыми я смотрела на нее столько лет назад.

Такими глазами я смотрела лишь на двоих.

И одного из них была готова убить.

– Что в письме?

Наши взгляды встретились.

– Имена.

Я медленно кивнула. Полезла во внутренний карман жилета. И там, у самого сердца, нащупала плотно свернутый клочок бумаги. Бережно, чтобы не порвать ветхие края, я развернула его и положила на колени.

– Скажи.

– Сэл, прошу…

– Скажи.

В повисшей тишине между нами разбилось нечто. Нечто хрупкое, нежное, о чем я никогда как следует не заботилась.

Но Лиетт подняла письмо. Провела по знакам. И его голос запел.

– Гальта Шип.

Я глянула на свой лист. Там было ее имя.

– Рикку Стук.

И его, на две строчки ниже.

– Занзе Зверь.

И он.

– Тальфо Плеть.

И он.

– Креш Буря.

И он.

– Враки Врата.