Семь клинков во мраке

Меня окружали звуки войны. Сверху вопили крикайские птицы, вторя раскатам грозострелов, посылающих дуги электричества на город. За спиной мертвая тишина воздвигала стену, заглушая крики умирающих. И там, где не было тишины и стонов, воздух заполнял гротескный хор отрывистых ружейных выстрелов.

Слуха коснулась песнь Госпожи. Шелест дыма предшествовал реву пламени. Я резко остановилась. Извергнувшийся вулкан выбросил из окон и дверей соседнего здания огненные потоки, словно многоголовый дракон. Из его пасти выбегали, падая, обугленные и горящие тела революционеров, крича, пока пламя пожирало их. Имперский мастер жара, руки которого пылали, спокойно вышел следом и отправился искать новых врагов, чтобы испепелить.

Я побежала дальше.

Перепрыгнула через тлеющего революционера, тянущего ко мне почерневшую руку. Я ничем не могла ему помочь. Или остальным. Только Кэврик мог спасти людей. Все, что могла я, это найти Враки и прикончить его. Как бы плохи ни были дела, будет хуже, пока вокруг носится Дарование.

Я вернулась к северным воротам и обнаружила только лужу крови. Может, он сбежал. А может, просто телепортировался. Но я знала, что он жив.

Потому что я не убила его.

Я закрыла глаза и обратилась в слух. Вбирала звуки выстрелов и ревущих пожаров, крики птиц и жужжание машин, смерть и кровь, рушащиеся дома. И во все это месиво гармонично вплеталась песня Госпожи.

Приметила одно место.

Я глянула на соседнюю улицу. На узком перешейке между домами я услышала тихий звук. Голос Госпожи… но скорбный. Все еще песня, но не утонченный хор, к какому я привыкла. Скорее… панихида.

Я достала Какофонию и последовала за ней.

Подозрение росло с каждым шагом. Его путь отмечали трупы. Пронзенные революционеры дергались на каменных шипах, растущих из земли. Имперских магов и солдат расшвыряло по стенам, разорвало на куски, как бумагу. Гончие-ниты сломанными куклами лежали и стонали в пыли. Оружие – от маленьких штык-ружей до массивных пушек – валялось искореженное и разорванное на куски, как надоевшие ребенку игрушки.

Звучит херово, конечно, но пейзаж был безмятежен. Смерть и разрушения были настолько абсолютными, что заглушили тревожные звуки битвы. Словно вся война замерла в тихом благоговейном ужасе перед этой бойней.

Дарование не платил Мену за свою магию, но это не значило, что его сила бесконечна. Магия стоила Враки сил и огромной концентрации. Он в панике, встревожен.

Слаб.

Я следовала тропой бойни по улицам города, вслушиваясь в прерывистую песню. Она вела меня по окровавленной земле, сквозь леса металла и льда, пока я не остановилась перед дверями магазина.

«Тысяча мелочей Селмана».

Просто скромный магазинчик вдали от главной улицы. Слишком маленький, чтобы быть полезным. Не найдешь, если не знаешь, где искать.

И здесь Враки Врата решил дать свой последний бой.

Иронично. Или поэтично? Или просто совпадение. Я потом попрошу кого-нибудь разобраться, когда он умрет.

Крепче сжав Какофонию, я глубоко вздохнула и пинком распахнула дверь. Я повела револьвером вдоль полок, заставленных мешками с рисом и сушеным мясом, вдоль бочонков с соленьями. Меня приветствовала темнота. Хозяин давно сбежал, бросив все. Следы черных пятен вели за стойку, к открытой двери и лестнице вниз.

Оттуда, из темноты раздавалась печальная мелодия.

Я держала взведенный револьвер перед собой, с каждым шагом я была готова спустить курок и всадить поток огня и льда в лицо Враки, как только увижу его. Но не увидела. Когда я нашла его, он стоял ко мне спиной.

Он сидел в темной луже и, казалось, ничего не замечал. Его внимание было приковано к вращающейся световой сфере перед ним, крошечному эху великого портала, который он раскрыл над Собачьей Пастью. Его песня, так не похожая на тот визг, казалась одиноким шепотом. Жалкого света едва хватало, чтобы осветить бледное потное лицо мага, пристально вглядывавшегося в него.

Как будто он мог понять.

– Странно, что мы так и не поняли, да? – прошептал он. – Мы столько раз слушали ее песню, но так и не догадались, что это язык, не говоря уж о том, чтобы попытаться понять его.

Он протянул к сфере руку, словно хотел коснуться, и свет задрожал, хрупкий и слабый.

– Даже сейчас это все равно что слушать ребенка. – Он уставился на свет и поморщился. – Я понимаю всего несколько слов, но они разрознены, скорее набор звуков, чем связная речь. Но я знаю, чего они хотят. И они знают, чего хочу я.

Он закрыл глаза, каждый вздох давался ему с огромным трудом.

– Они знают, чего я боюсь.

Он потянулся к сфере. Светящийся завиток отделился от нее, словно пытаясь коснуться в ответ.

– В душе я знаю, что не лгал, когда предлагал свергнуть Императора-ноля. – Он втянул носом горячий воздух. – Я знал, что ноль не сможет править Империумом, и это правда. Я говорил, что это позорит память тех из нас, кто построил Империум, и это тоже было правдой. Многие из тех, кто вступил со мной в заговор, верили в это.

Его лицо исказила грустная улыбка. Свет издал тихий печальный всхлип.