Семь ключей от зазеркалья

– Обратный ход дать нельзя, – призналась я. – Это ведь не заклинание. Зеркальная магия не имеет обратной силы. Если сорвать цветок, можно сколько угодно прикладывать его к стеблю – не прирастет. Так и тут. Попробовать заново применить магию, чтобы воссоздать цветок – дело другое… – Я поморщилась, сообразив, что использованное сравнение в данном контексте вышло не слишком уместным. – Но, если вдуматься, я бы рисковать не стала. Физиология уже изменилась. Попытаться уменьшить… орган, конечно, реально. Через первый уровень, стерев его часть, или через третий, так сказать, нарастив. Но велик шанс, что такая магия только навредит, заденет что-нибудь жизненно важное… – Оба слушателя заметно содрогнулись, и я деликатно отвела взгляд, делая вид, будто не заметила их реакции. – Одним словом, не советую: вполне возможен летальный исход.

Эдбальд немного подумал, откинув голову назад. Будто что-то мысленно говорил самому себе, едва шевеля губами.

– Мне все ясно, – хрипло произнес он наконец. – Можешь идти. Ты тоже свободен, – бросил он Орвину.

Последние слова несказанно меня порадовали, ибо из них следовало, что я не только «могу идти», но и свободна, понятия, скажем прямо, далеко не идентичные.

– Он переживает за сына, – озвучила свое наблюдение я, когда мы отошли достаточно далеко.

– Несомненно, – откликнулся Орвин. – За сына и государство.

– А ты?

– Что я?

– Переживаешь за Анселя?

Да, я уже говорила, что меня не беспокоили родственные чувства Эдбальда. Но вот реакция Орвина была отчего-то небезразлична. В меру, разумеется. Никто из этих людей, как бы ни любил он кронпринца, не заставил бы меня отказаться от мести. Однако же и вопрос мой не ограничивался пустой данью вежливости.

Его высочество поднял на меня вызывающий взгляд:

– Я не пылаю любовью к своему сводному брату, и тебе отлично это известно. Желаю ли я ему смерти? Нет. Все-таки он – сын Эдбальда. Испытываю ли к нему жалость? Наверное, тоже нет. Все, что он получил, заслуженно.

– Это правда, – кивнула я, подходя к арочному окну, чтобы выглянуть на миг в дворцовый сад. Там, за линией клумб, миниатюрный мостик перекидывался через крохотный ручеек. Эта пасторальная и одновременно кукольная картина наводила на мысль о сказке, и я припомнила свои недавние мысли. – К сожалению, помочь твоему отцу нельзя. Думаю, он уже это знал, и пригласил меня лишь для того, чтобы поставить в вопросе точку. Это в сказках злая ведьма наказывает героя лишь для того, чтобы его затем освободила какая-нибудь глупенькая красавица. В жизни ведьмы более предусмотрительны. И уж если бьют, то наверняка.

– Значит, себе ты отвела роль злой ведьмы? – Орвин лишь мимолетно покосился в мою сторону, но в его глазах мне почудилась насмешка.

– Ну не доброй же, – пожала плечами я, отходя от окна. – Двое мужчин пытались взять меня силой. Обоим теперь не позавидуешь. Еще один пристроил меня в тюрьму. Он умер, так и не добившись того, ради чего пошел на преступление. Умер, напомню, от угрызений совести. Кто, как не злая ведьма, станет пробуждать их в негодяе?

– Но остается кое-кто еще, – напомнил Орвин.

– Охотник, – кивнула я, думая, что поняла, куда он клонит. – Этим еще предстоит заняться.

– А как же Итан? – полюбопытствовал принц.

– Да сдался тебе Итан, – поморщилась я. – В этой сказке он даже не персонаж второго плана. Так, мальчишка. Разве можно ожидать от него героизма и самопожертвования?

– Вообще-то он офицер, – не сдавался Орвин.

– Ну и что? – фыркнула я. – Офицеров много. Большинство никогда не нюхало крови. Для них это просто игра в куклы с переодеванием, не более того. И они всю свою жизнь гордятся, что им выдали настоящий маскарадный костюм.

– Такого ты мнения и обо мне, верно? – склонил голову принц. – Ты как-то говорила обо мне как о мальчишке. Ты считаешь, что я, как и Итан, не способен на поступок, на самопожертвование, на преданность, которая выше личных интересов?

– Способен, – возразила я. – Теперь я знаю, что способен. И зря ты так болезненно воспринимаешь слово «мальчишка». Годы, опыт, горечь утрат – все это приходит раньше или позже, хотим мы того или нет. И мальчики становятся мужчинами, разве не так? Вот только не все. Такие, как Итан, не становятся. Скорее всего. Впрочем, возможно, мне все-таки стоило бы с ним поговорить. Чтобы расставить все точки над «i».

– Это будет трудно сделать.

Удивившись, я вопросительно уставилась на Орвина.

– Я отослал его из дворца, – хладнокровно объяснил принц. – В один из приграничных гарнизонов. Ничего страшного ему там не угрожает, – поспешил добавить он. – Война не ожидается, стычки с разбойниками – редкость. Но – да, жизнь, конечно, не будет такой красивой, как в столице. Там нет балов, выставок живописи и красочных магических представлений. Могут, правда, иногда заехать странствующие циркачи. Какой проступок, такое и наказание. Как видишь, я тоже немного злая ведьма, – заключил он.

Не то чтобы просил прощения, скорее предлагал принять его таким, какой он есть.

– Значит, с добрыми нынче дефицит, – подытожила я, беря его под руку.

* * *