Семь колодцев

Лола мало интересовалась Никробрил-продуктом и вообще делами мужа, ее больше привлекал конечный продукт его деятельности, то есть деньги, вложенные в домашний общак, поэтому она не вникала в этот заумный разговор и даже не пыталась к нему присоединиться. И все же, услышав, что ее сравнили с какой-то железкой, набитой микросхемами, она решила вмешаться:

— Спасибо, дорогой муженек! Ты меня так любишь, так любишь!

Мы рассмеялись.

Меж тем Алексей продолжил расточать в мой адрес всякие комплименты и с лихвой вернул мне все мои похвалы, которыми я с утра осыпал его в честь невероятных торговых вершин, которых он сумел достичь. И действительно, Санкт-Петербург вот уже два месяца не выпускал из рук пальму первенства в области продаж Никробрил-продукта, и даже Москва, в которой реализацией занимался я лично, не сумела добраться до петербургских показателей. Что это? Действительно, таланты Алеши? Или просто фишка так выпала?

Честно говоря, гулять втроем с Алексеем и его женой по Невскому мне было не совсем удобно. Как только я увидел Лолу, я с телевизионной подробностью вспомнил ту гулянку, когда Лола сначала сношалась в ванной комнате с Петрухой в собачьей позе, потом переспала с моей развратной Верой и под конец, утром, отдалась мне. Вспомнил ее лицо в тот момент, когда я… вспомнил, как выглядят ее полные груди с чувственными сосками, широкие бедра, даже вспомнил полоску на ее лобке — «блядскую дорожку». Испугавшись, что мой взгляд слишком откровенен, я поспешил отвернуться и заговорил с Алексеем, с трудом настроившись на нужный лад, но вскоре почувствовал, что меня смущает одно лишь присутствие молодой женщины, будто я нахожусь под воздействием невидимых волн, которые она мне посылает. Я даже обернулся. Лола держалась так непринужденно, будто, ну, совсем, совсем ничего и никогда между нами не было, однако я увидел, да-да — именно увидел, как вся ее сексуальная энергия, заключенная в голубизне глаз, в изгибе губ, в форме ягодиц, в проступающих сквозь лифчик и рубашку очертаниях крупных сосков, концентрируется где-то посередине ее груди и ослепительным болезненным лучом посылается мне, вплескивается мне в лицо. Вот сука! Она хочет меня опять соблазнить? Или меня глючит?

На следующий день мы посетили втроем Петродво-рец, потом путешествовали на моторной лодке по питерским каналам, потом ели в ресторане на Невском лягушек и акульи плавники. Лола сильно меня отвлекала — я то и дело ловил многозначительную голубую искру в ее глазах, а ее жаркие груди, стесненные одеждой, или ее аппетитная задница все время попадались мне на глаза. Я, разнесчастный, постоянно ловил себя на том, что испытываю к ней сексуальное влечение, и, стыдясь своих чувств, стыдясь, прежде всего того, что желаю жену своего лучшего друга, по мере сил боролся с наваждением, старался отвлечься едой, веселыми разговорами, дискуссиями о Никробрил-продукте. Я очень жалел, что не взял с собой Веру, например, под предлогом какой-нибудь бухгалтерской проверки. Она легко разрушила бы все Ло-лины чары, лишь пару раз взглянув на меня, или невзначай наклонившись, или закинув ногу на ногу. Тогда, уж наверное, страдал бы не я, а Алеша…

Вечером того же дня я уединился в своем номере — а остановился я в лучшем отеле города, — плеснул на донышко коньяку и уселся в кресло перед телевизором — начинался футбольный матч, в котором решалась судьба российской сборной. Внезапно в дверь постучали.

— Войдите! — крикнул я, ожидая какого-нибудь служителя отеля.

На пороге стояла Лола.

— Что случилось? — удивился я.

Ее внезапный приход что-то мне напомнил… А, ну конечно! Маленький таежный городок, бывшая жена Алексея Юля, которая приперлась в номер, чтобы меня соблазнить…

— Ничего не случилось. Можно войти?

— Конечно!

Я усадил ее в кресло, вынул из бара маленькую бутылочку шампанского «Мадам Клико» и наполнил бокал.

Некоторое время мы молчали. Пили потихоньку. Я понимал: она должна объясниться.

— Ты сегодня целый день пожирал меня глазами. Прямо съел всю, — сказала Лола.

— Я?! Разве?!

— Ну конечно! Удивляюсь, как Алеша ничего не заметил. Впрочем, ему по барабану. Его теперь ничего не интересует, кроме Никробрил-продукта…

О муже она и до этого отзывалась не очень-то лестно, даже в его присутствии, так что ее слова меня нисколько не удивили.

— И ты решила… — Я был в полном замешательстве.

— Да, я решила сама к тебе прийти. Ты бы вряд ли отважился. Наверное, вызвал бы проституток, кучу денег на них потратил…

— И ты решила помочь мне сэкономить? — улыбнулся я. — Но я проституток не выношу, они мне противны…

— Но ты же хочешь меня? Ведь так?

Опять этот изгиб губ, опять эта голубая искра в глазах.

Я почесал подбородок:

— Ну, допустим, хочу. Но это не значит, что…

— Постой! Больше ничего не говори! Все остальное не имеет значения. Достаточно того, что мы здесь вдвоем, что ты меня хочешь и я тебя хочу…

— Ты меня?.. — Я заметил, что начинаю возбуждаться. — А как же Алексей?

— Да пошел он на три буквы! Нет, я, конечно, его люблю, он такой хороший, и все такое… Но… но в сексуальном плане он давно меня не интересует.