Семь колодцев

И я набросал на листке бумаги головокружительные расчеты — полную белиберду, поскольку единственное, что помнил из химии, это формулу воды — Н2О.

— Итого: за час должно было испариться девятьсот пятьдесят три грамма…

Прапорщик Валлиулин заглянул в мою ахинею, делая вид, что проверяет правильность расчетов, и уважительно хмыкнул:

— Ладно, солдат, только никому не говори…

Так вот, может быть, Вовочка давно уже всех нас опередил, проник в суть вещей? Какой смысл сражаться, нервничать, получать на каждом шагу тумаки, стремиться чего-то достичь? Все тлен! Человек заблуждается, когда бесконечно ищет, потому что поиски неизменно заводят в тупик. Вино — вот в чем подлинное бытие. И величие этого бытия. Спокойное философское созерцание жизни как бы со стороны — не это ли высшая форма разума? Боже, как легко найти в вине успокоение, освобождение от всех грехов и трудностей! Когда уже не нужно мучиться извечным русским вопросом: что делать? Или английским: быть или не быть? Потому что делать на самом деле ничего не надо, а быть — можно, но как бы влегкую, не напрягаясь.

Словом, ин вино веритас! —

ИСТИНА В ВИНЕ!

52

Секс и вино… Взрослые мужчины, их жены, невесты и подруги…

К ночи все было окутано пьяным дурманом. В моей квартире царило безумство, и мне все это чертовски нравилось.

На кухне я обнимал Петрухину невесту Алю за гибкую талию, другой рукой поглаживал ее твердые яблочки и что-то горячо нашептывал на ухо. Петруха заперся с Лолой в гостевой туалетной комнате и зачем-то включил на полную мощность душ. Алексей, в свою очередь, целовался при всех с моей Верой, которая уже совершенно ничего не соображала, а потом внезапно упал замертво, и Вовочка, тоже еле ворочающий языком, по приказу Лены отволок его в комнату для прислуги. Алексея тут же сменила Верина подруга Валя, и обе, не стыдясь, целовались посреди гостиной с такой неподдельной страстью, что, разглядев сквозь пьяный туман эту ошеломительную сцену, я даже заподозрил себя в том, что впервые в жизни вижу галлюцинации…

… Мне очень нравилась ее молодая подтянутая попка.

— Я хочу тебя! — жарко говорил я Але, закрывшись с ней в спальне.

Я ее сильно напоил, она слабо сопротивлялась. Я уже давно не был самим собой, словно меня заменил двойник — человек подлый, извращенный, злой. Я с трудом расстегнул ее узкие джинсы.

— Только не здесь! Умоляю тебя! — стонала девушка. — Только чтобы ОН не узнал!

— Он? — переспросил я. — А что тебе до него?

— Как что? — обиделась она.

— Ладно! — Я встал с кровати и потянул ее за руку. — Пойдем со мной!

Рядом со спальней в ванной комнате кто-то плескался. Я прислушался. Из-за двери сквозь шум струящейся воды едва различимо пробивались чьи-то надрывные стоны — будто кого-то пытали. Дверь была не заперта. Я осторожно заглянул и обомлел: в тусклом свете двух свечей, вставленных в бронзовый подсвечник, прямо в моей просторной гидромассажной ванной, на четверть наполненной водой, Вера и Валя, голые, мокрые, разгоряченные, слившись в диковинной акробатической позиции, ничего не замечая, жадно и дотошно вылизывали друг другу кипящие промежности. Распутницы были близки к финалу, с каждой секундой темп их движений все более ускорялся, а размеренные щадящие ласки постепенно превращались во взаимное истязание. Все это доставляло обеим массу удовольствия, они покусывали друг друга, мощно засасывали разбухшую плоть, затыкали пальцами отверстия; их языки с ожесточением перепахивали сочащиеся складки, не забывая самые дальние закоулки, буравили раскрытые анусы. И все это молча, с глухим рычанием. У меня даже голова закружилась от такой невообразимой картины. Я аккуратно прикрыл дверь.

Мы с Алей спустились на первый уровень моей квартиры, где в коридоре валялся пьяный Вовочка, которого я не преминул в сердцах сильно пнуть ногой. В гостиной сидела раздетая Лена со своей некрасивой обвисшей грудью и задумчиво потягивала эксклюзивный коньяк, каждая капля которого стоила бутылку водки.

— Привет, красавица! Не видала Петруху с Лолой? — спросил я ее.

— Они, кажется, в душе, — ответила женщина, равнодушно посмотрев на Алю, которая с выражением муки на лице приплелась за мной следом.

— Что с Вовочкой? — поинтересовался я.

— Хотел мне вставить, да куда там! Оказалось — нечем. Потом стал драться, но, слава богу, быстро отрубился. Подонок! — Лена нехотя прикрыла грудь полой халата.

— Есть такой анекдот про Вовочку, — обратился я к Але. — Вовочка трахает девочку. Та говорит: «Вовочка, я хочу, чтобы ты сделал мне больно!» А он отвечает: «Ладно, сейчас кончу и морду тебе набью!»

Лена хохотнула, но Аля осталась совершенно безучастной.

— Это Вовочка тебя раздел? — спросил я Лену.

— Если бы, — ехидно хмыкнула она, — Алексей.

— Алексей? Не может быть!

В такое мог бы поверить только сумасшедший: чтобы философ, эстет и чистюля Алексей захотел эту… эту бомжиху.