Семь королевских невест

Свадьбу Элли и Карла назначили на середину зимы. Мы с подругой продолжали болтать по вечерам при помощи кристалла связи, но намного реже, чем раньше. Теперь и я в полной мере ощутила нехватку времени и поняла, почему Элли в конце дня валилась с ног от усталости. Оказывается, быть королевской невестой не так-то просто. Будущую королеву желали увидеть буквально все, и мне порой целый день приходилось проводить в разъездах. Бесчисленные собрания, комитеты, клубы. Посещения лечебниц, приютов, учебных заведений. Фотографы и корреспонденты. Все, как и рассказывала Элли. И бесконечные примерки — мой гардероб пополнялся нарядами, соответствующими новому высокому статусу. Леон занимался государственными делами и редко когда мог сопровождать меня, поэтому я была благодарна Леноре, которая ездила со мной повсюду. Не знаю, как бы я справилась без ее поддержки.

— Потом станет легче, — поясняла она мне, когда я обессилено валилась после очередного визита или выступления в кресло, и платформа несла нас обратно во дворец. — Сейчас все хотят побольше узнать о будущей королеве, вот тебе и расписали такой безумный график мероприятий.

Сама она не выглядела слишком уставшей, и я не выдержала, задала вопрос:

— А ты как справляешься?

Ленора ответила просто:

— Привыкла. С детства.

Я припомнила, что «Королевский вестник» часто публиковал фотографии Карла-подростка, сопровождавшего родителей в поездках. Девочки в пансионе хранили вырезки и вздыхали по красавчику-принцу, а я только теперь задумалась, что мальчугана, по сути, лишили детства.

Принцесса поддерживала меня во всем, не знаю, как я бы справилась без нее. Если у кого-то из придворных и имелось желание съязвить по поводу королевской невесты, то оно бесследно испарялось под ледяным взглядом Леона или пылающим решимостью защитить будущую невестку — Леноры. А со временем меня принял и двор. Я уже начала подумывать о том, чтобы забрать к себе сестер, но пока что ограничилась тем, что настояла на новой гувернантке. Под впечатление от того, каким женихом ухитрилась обзавестись старшая дочь, мама уволила лейри Фирс и наняла куда менее строгую лейри Вандермин.

Лаоссия приближалась. Вот под нами проплыли заснеженные пригороды, расчерченные темными дорогами расчищенных улиц, показались высокие шпили ратуши и соборов, и примерно через полчаса платформа опустилась у королевского дворца. На сей раз нам устроили торжественную встречу, Карл лично вышел поприветствовать высоких гостей. Элли присела в реверансе и подмигнула мне. Я не сомневалась, что она вскоре навестит меня.

Так и случилось. Стоило мне обустроиться в покоях из нескольких комнат, включавших не только спальню, ванную и гостиную, но и личный кабинет (и зачем он мне?), и комнату для послеобеденного отдыха, как в дверь постучали. Подруга с порога бросилась мне на шею.

— Как же я рада! — восклицала она. — Я так соскучилась!

Я крепко обняла ее. Конечно, Ленора замечательная, но мне так не хватало моей Элли. Разговоры с помощью кристалла, пусть даже долгие, все равно не то.

— Мы тоже рады видеть тебя, девочка.

Гильеза. Конечно, кто бы сомневался, что и она появится.

— А где Людвиг?

Подруга с призрачной королевой переглянулись и дружно расхохотались.

— Скоро будет. Он сочиняет оду в твою честь.

Сначала я подумала, будто ослышалась.

— Что он делает?

— Сочиняет оду, — повторила Гильеза. — У него теперь новое увлечение. Примерно месяц назад он познакомился с призраком некоего стихоплета, именующего себя невинно убиенным поэтом. Должна сказать, я полностью оправдываю тех, кто его прикончил. Я бы и сама расправилась с сочинителем, вздумавшим досаждать мне чтением своих жутких виршей.

— Все так плохо? — спросила я, с трудом сдерживая смех.

— Даже хуже, чем ты можешь себе представить, — абсолютно серьезно подтвердила Элли. — Этот несчастный обитал в Северной башне, где его и нашел Людвиг. И привел к нам, познакомиться. Два дня мы выслушивали бездарные стихи, а потом ее величество Гильеза разгневалась и заявила, что ей надоело. Призрак поэта удрал обратно в башню, но поздно — Людвиг уже заразился стихоплетством. Теперь он проводит вечера со своим новым другом, а утром зачитывает нам сонеты собственного сочинения.