Семь корон зверя

Допрашивать вместе с Максом явились Миша и хозяин собственной персоной. Что было не вполне неожиданным. Хозяин и вообще-то с самого начала придавал этому хлипкому делу излишнее значение. И не так уж и нужен он был на ночном допросе, не дети ведь, профессионалы. Но, как догадывались его верные соратники, тут была задета рыцарская честь. Дело-то ведь не в том, что поперли, со стрельбой или без, по миру никто не пошел, с кураторами утрясли, ко всеобщему удовлетворению. Вот только рыцарская честь – она сродни бандитской. Один раз спустишь оборзевшему наглецу, глядишь, и нет уж ее, чести-то. А тут еще средь бела дня, на шарапа, без всякого уважения. В своей венгерской, прошлой земле придворный и начальственный рыцарь Янош за куда меньшие проступки, поди, выпускал обидчику кишки наружу.

Девчонка Дина к приходу старших уже очнулась суровыми стараниями Сашка, безумными глазами смотрела по сторонам. Кричать не решалась, хотя рот заклеен не был и, судя по выражению ее лица, кричать хотелось очень.

– ...Значит, говоришь, брата не видела уже две недели? Откуда деньги взял – не поинтересовалась? – Миша задавал вопросы так, словно раскладывал свежевыстиранное крахмальное белье ровными рядами по полочкам. – Не поинтересовалась? Однако на улицу не выходишь, на курсах не появляешься. Стало быть, боишься. Чего же ты боишься, если ничегошеньки не знаешь?.. Начнешь кривляться или плакать, предупреждаю, будет больно.

– Я не знаю ничего. Правда-правда, дядечка. Мне брат велел сидеть тихо и не высовываться. Он чумной примчался, скалился. Вещи на ходу похватал и бегом вон. Только денег пачку кинул американских. Я сразу поняла – влип во что-то по самые помидоры... Не бейте, дядечка! – Девочка Дина взахлеб зарыдала, несмотря на недвусмысленную Мишину угрозу.

Бить девчонку никто и не собирался. Охота была о соплячку руки марать. Хозяин, злой как черт, только брезгливо процедил сквозь зубы:

– Саша, дай ей воды и побыстрее.

Сашок метнулся в ванную, набрал прямо из-под крана. Без разницы. Дина, всхлипывая, жадно стала глотать сырую воду, омерзительно пахнувшую хлоркой.

– Эх ты! Маломерка. Босота подворотная. Откуда вы только с братом такие взялись на нашу голову! – Сашок говорил хоть и обидно, но в то же время будто и с сожалением. Напоил девчонку из кружки, не нарочно облив ей спереди майку. Почти ласково провел рукой по ее свалявшимся соломенным волосам. – Дура ты, дура. Набитая... Все равно ведь расскажешь, куда ж ты денешься. Только намучаешься. Понимаешь, о чем я, дворняжка мокрохвостая?.. Понимаешь... А раз понимаешь, не молчи. Не доводи серьезных людей до греха.

– Я-а... я в ок-кно выглянула т-гда, там Лешкина машина внизу стояла. В нее Витька и се-ел. – Дина уже не плакала, только скулила и заикалась через слово.

– Какой Лешка? Фамилия, адрес? – четко, наотмашь, спрашивал Миша.

– Лешка Гаврилов. Из сто седьмой квартиры-ы. О-он крутой. Сидел за о-ограбление. В-вышел недавно.

Хозяин с Мишей переглянулись, отошли в сторону.

– Ну что ж, все более-менее ясно, – подытожил Миша. – Брата ее взяли как наводчика и для подстраховки. Девчонку его, Аверьянову Екатерину, что поломойничала у покойного племянника, грохнули еще до того, как пошли на дело. Может, тот же Лешка. Потому она и пропала. Что-то услышала случайно, проболталась своему Витьку, тот – дружкам. Выследить племянника по городу – плевое дело. Я думаю, не нас имели в виду. Грабанули первого, кто передал деньги... Отморозки. Витьку, тот еще подонок, на подружку было плевать. Да и на сестру, видимо, тоже. Иначе не кинул бы ее так.

– И оставил ей паленые деньги. Или совсем дурак, или совершенно был уверен в том, что его не найдут, – полувопросительно, но ни к кому не адресуясь, проговорил вполголоса Ян.

– Скорее, и то и другое. Мозгов у ребят маловато, а гонору много. Безбашенные совсем. Лютые и голодные. Таким иногда везет.

– Только не в этот раз, – тихо, но твердо сказал хозяин.

– Не в этот раз, – как эхо отозвался за ним «архангел».

Из совершенно уже серой от страха и готовой на все Дины «архангел», возвратившись, за несколько минут вытряс адреса всех мыслимых родственников и друзей, у которых могли бы найти пристанище удалые гоп-стопники. Потом заставил девчонку поведать в подробностях, скрупулезно-дотошных, биографию ее и ее брата Витьки, для восстановления полноты картины и поведенческого анализа удирающего, хватившего чужой кусок мяса волка или скорее всего шакала.

– Что будем с ней делать? – Миша и сам знал что, обратился скорее для протокола и из соображений субординации. Оттого, что порядок поддерживал и искренне почитал, как и свое место в нем. И скорее отгрыз бы себе руку, чем оскорбил любимого хозяина неуважением.

– В подвал, – коротко было брошено распоряжение, и Миша с ребятами приступили к отработанной до мелочей процедуре упаковки и переноса в трансформаторную их следующего, в настоящий момент орущего от ужаса, «обеда».