Семь кругов яда (СИ)

- Что это? – прошептал Проектор, сжимая в ослабевшей руке факел. 

- Новая продукция. Предположительно - лосьон для лица, - фыркнула я, осторожно выливая белую дрянь на печать. Печать стала загораться, чтобы запениться, потускнеть и меркнуть. – Все! Ты свободен!

- Спасибо тебе! – простонал Проектор, открывая дверь и глядя на меня блестящими в свете факела глазами. – Поверь мне, я буду до конца жизни тебе благодарен… Я спрячусь, мне никто не найдет… Я даже высовываться не буду… Да оно мне и не надо… Поверь, ты даже обо мне не услышишь… Я не скажу, что это ты меня освободила… Никогда и никому… Не выдам… 

- Хорошо - хорошо, - прошептала я, опасливо поглядывая в конец коридора. – Давай быстрее… Хватит благодарностей… Шустрее, шустрее… 

- Я тебе так благодарен, что словами не передать, - по щеке Проектора текла слеза. – Я не выдам тебя, цветочек… Даже под пытками…

- Все, дуй отсюда! – прошипела я, отмахиваясь от попыток обнять меня.

Проектор вздохнул и исчез, оставив меня наедине с открытой дверью темницы и дрожащим пламенем факела. Я прикрыла дверь, стерла реагент и сделала вид, что так оно и было. 

Было темно, Эврард был занят. Шли шестые сутки его бессонницы. Медведь-шатун, разбуженный среди зимы, уже слегка побаивался подходить к Эврарду. По уверениям старожилов и «старовыжилов» еще через сутки в окрестностях даже птицы разучатся петь, а ближайшая стая волков, которая иногда подвывает в тишине ночи, будет делать это тихо-тихо… Шепотом… Собрались стаей, пошептали на луну под фонограмму и разошлись. Как уверял Рыло, скорбно опустив глаза и вспоминая падших товарищей, на десятые сутки дракон будет вынужден вежливо просить воздушный коридор, дабы не потревожить рабочий процесс. 

Я повернулась на бок, зевнула, понимая, что с одной стороны моя совесть чиста, как слеза младенца, а с другой стороны…. Я даже не поленилась посмотреть на «другую сторону»… меня ждут очень большие неприятности. Неприятности уже притаились неподалеку, пока я накрывала одеялом холодеющую «другую сторону», которая завтра может легко попасть под горячую руку. Ну хоть согреемся… 

Стук в дверь поднял меня с кровати, заставив сонно осмотреться по сторонам.

- Цветочек! Вас зовут! – послышался голос. – Собирают всех! 

Ничто не заставляет так резко продрать глаза, как крадущиеся проблемы и затаившиеся неприятности. 

В тишине, в которой муха кажется соседскими колонками с тяжелым, как жизнь, роком, за столом сидели все мои «подлизники». Носач с документами, которые он прижимал к груди, Некромант с такими мешками под глазами, с которыми можно спокойно ходить, как с челночными сумками. Охрана стояла по периметру. 

Стоял какой-то немой вопрос и гробовая тишина. Все стояли молча, стараясь не смотреть на черный трон, на котором сидел Эврард. Вид у него был измученным и страшным. Вместо привычной улыбки на лице застыла холодная, непроницаемая маска.

- Итак, - глухо произнес он, вставая с трона. Все опустили глаза, стараясь не смотреть  на Эврарда. Стол был завален флаконами, бумагами, каталогами которые не успели убрать. Три канделябра стояло в ряд. Оплывшие свечи застыли каплями воска на подсвечниках. 

- Цветочек! – ко мне протянули руку. Я послушно подошла, чувствуя, что ничего хорошего это не предвещает. На меня посмотрели зеленые глаза подернутые тенью нечеловеческой усталости. 

- На подлокотник, - негромко произнес Эврард. Я проследовала на указанное место, пока Эврард повернулся ко мне спиной. Тревожная тишина стала еще тревожней. 

- Я. Безумно. Рад. Тому. – отчеканил наш гениальный, делая шаг вперед. – Что. В нашем. Замке. Появился. Как бы это правильно назвать? Гуманист, наверное. Где-то здесь сидит самый добрый человек на свете! Ну же? Кто у нас тут самый добрый? Кто у нас тут проявляет высо-о-окие моральные качества? 

Я сглотнула, чувствуя, что мне как-то зябко. 

- Но раз здесь есть воплощение добра и милосердия, то ему должен быть противовес. Воплощение зла и жестокости. Как вы думаете, кто-о-о это? - произнес Эврард, вскидывая голову и беря в руки наш увесистый каталог. Пролистав его и опустив глаза, он захлопнул его с тревожным звуком. – И почему-у-у честность не иде-е-ет по акции с доброто-о-ой? 

Если бы не то, как он держал каталог в руке, я бы уже созналась.

- Я спрашиваю!!! – закричал Эврард, бросая каталог в сторону окна. Витраж разлетелся вдребезги. В руках уже был флакон с отбеливателем кожи. Правда, судя по бледным лицам, он уже не нужен. Флакон полетел в Топора, просвистев рядом с его ухом и разбился о стену. Эврард коршуном вился над столом, хватая все, что плохо лежит. Маску для лица попробовал Рыло. Причем, судя по всему еще и на вкус, ибо ему попало в лицо. Новое средство для волос было разбито о голову лысого, стекая сиреневыми каплями по лицу и шее моего первого чека.