Семь кругов яда (СИ)

Я обиделась, хмуро глядя в зеленые глаза. Мысли о том, что вместе с генеральным хоронят всю фирму меня мало радовали. 

- Мне кажется, - хмуро заметила я, снова бросая взгляд на него исподлобья, - что сотру-у-удники умрут ра-а-аньше.

- Это еще почему-у-у? – улыбнулся Эврард, поднимая брови. 

- Потому что девятна-а-адцать саниметров, - передразнила я, все еще очень сильно обижаясь. 

- Тебя это заво-о-одит? – осведомился умирающий. 

- В тупи-и-ик! – огрызнулась я, понимая, что сколько бы я на него не злилась, злость улетучивается моментально, стоит лишь посмотреть ему  в глаза. 

- Все-е-е, я надума-а-ал! Я уми-и-ираю оконча-а-ательно и бесповоротно! – тяжело вздохнул Эврард, закрывая глаза. – Ка-а-ак хорошо, что есть кому приня-я-ять мой после-е-едний вздо-о-ох… 

В этот момент он прижал меня к дивану и поцеловал. Я не верю. Нет, я не верю… Это мне снится… Я осознаю, что это происходит, но проще списать ощущения на горячечный бред. Кто угодно, но не он. Но я чувствую чужие губы, которые нежно прикасаются к моим, чтобы подразнить меня. И в тот момент, когда я чуть-чуть подаюсь вперед, меня целуют, заставляя мучительно задыхаться и умирать. Я не помню, когда я в последний раз так целовалась. Я не помню, чтобы я вообще когда-нибудь так целовалась. Не могу понять, что моя рука делает на его щеке, почему сердце разрывается на целую вселенную, наполняя теплотой взрыва мою душу. 

Сколько нежности мне хочется вложить в поцелуй, но я чувствую себя неумелой девочкой, пытаясь забыть обо всем и помнить о главном. 

- Не надо, - шепчу я, пытаясь положить свои пальцы на чужие губы. – Я прошу тебя… Не надо… 

Как будто яд разливается по всему телу, как будто я глотнула смертельную дозу и дни мои сочтены. Он действительно ядовит… Ядовит… Особенно рука, которая без экскурсовода разгуливает по моим личным достопримечательностям! Я отвела его руку, как бы намекая, что раненым рекомендован покой. И если кто-то не успокоиться, то быстро упокоится! 

В ответ на моей щеке запечатлели самый целомудренный из всех целомудренных поцелуев. 

- Ну все-е-е, все-е-е, - заметил Эврард так, словно ничего не произошло. – Не надо-о-о так не-е-ервничать… А то разневрнича-а-алась тут… Я даже умира-а-ать переду-у-умал… 

Я смотрела на него и не могла понять, что мне хочется больше просто задушить его, или сделать это не-е-ежно. 

- Я ре-е-ешил тебя наказа-а-ать, - гаденько улыбнулся Эврард. – За то, что не дала-а-а…

Я подняла брови, склоняясь к первому варианту с обычным удушением.

- … мне умере-е-еть споко-о-ойно, - закончил после тревожной паузы Эврард. – За это ты бу-у-удешь спа-а-ать со мно-о-ой… Про-о-осто спа-а-ать, просто ря-я-ядышком… Охраня-я-ять меня… 

- Слушай, а ты не подумал, как это будет выглядеть со стороны? Что подумают люди? – мои глаза округлились.

- Я за-а-автра скажу, что я пина-а-аюсь, а ты храпи-и-ишь, - на меня посмотрели кротко-кротко. – Чтобы им было над чем поду-у-умать. А пока они реша-а-ают, кого жале-е-еть, а кого не-е-ет, ты бу-у-удешь ночева-а-ать зде-е-есь.

**

Утро встретило меня солнечными лучами добра и одеялом, которое заботливо прикрывало мое сонное, развалившееся на диване тело. Есть маленькая разница между чувствами и порывом. Вопрос «Где я?», рожденный сонными полушариями, свидетельствует о порыве. Вопрос «Где он?» - о чувствах. Самый бессовестный на свете цветочек был одет и завернут в одеяло, пытаясь понять, где его Гла-а-авная Пробле-е-ема. «С проблемой нужно переспать!», -  снова намекала на неиспользованную возможность строгая бабушка. Мне кажется, что бабушка мне что-то не договаривала. 

Я поднялась, зевнула и увидела то, что скрасит мне воспоминаниями самый тусклый и мрачный день. За столом сидел Эврард, а на голове у него … ша-а-апочка. Цвет и вид шапочки вызывал у меня много вопросов к изготовителю. Я бы сказала больше, я бы безошибочно узнала автора этого шедевра в толпе. Отсутствие глаз и руки из попы – в любом случае привлекают к себе некоторое внимание. Это порождение дизайнерской фантазии было ядовито – зеленой, прямо в тон глаз. С одной стороны она была похожа на тюбетейку, а с другой стороны придавала обладателю некий издевательский шарм. 

- А у тебя-я-я такой не-е-е-ет, - заметил Эврард, снимая свою шапочку и снова надевая на голову. – А где-е-е ее взять – не скажу-у-у… Это – моя люби-и-имая ша-а-апочка. Цветочек отказа-а-алась мне связать ша-а-апочку, поэтому ее свя-я-я-язала друга-а-ая…

- Нет, ревновать к фабрике «Красная Шапочка», которая выпускает зеленые тюбетейки, я как-то не буду. Пусть даже там работают самые красивые чесальщицы-мотальщицы! – усмехнулась я, скидывая одеяло.

- Та-а-ак, мотальщица моих не-е-ервов, - зевнул Эврард. – И чесальщица-а-а оче-е-ень ва-а-ажного у му-у-ужчины места, ты есть бу-у-удешь? 

- Чего? – напряглась я, ужасаясь ночным поползновениями моей руки. – Это что я там чесала у тебя?