Семь крушений: Экономические кризисы, сформировавшие глобализацию

Размышления о пределах интеллектуального влияния заставили экономиста Джорджа Стиглера пожаловаться: "Почему, когда экономист дает советы своему обществу, его так часто и так холодно игнорируют? Он не перестает проповедовать свободную торговлю - хотя проповеди становятся все реже, - а в Соединенных Штатах растет протекционизм". И далее он предположил: «Я считаю, наоборот, что если бы Кобден говорил только на идише и с заиканием, а Пиль был бы узким, глупым человеком, то Англия перешла бы к свободной торговле зерном по мере сокращения сельскохозяйственных классов и роста промышленных и коммерческих классов... Отмена кукурузных законов была адекватной социальной реакцией на смену политической и экономической власти». Действительно, Стиглер продолжал утверждать, что тот факт, что экономисты не так многочисленны и не так дорого оснащены исследовательским оборудованием, как исследователи рака, указывает на вполне правильную социальную оценку их полезности: «Я также должен признать, что если экономисты используются эффективно, то их влияние на политику будет незначительным. Помните мою оценку, что наш счет за исследования в области экономики составляет, возможно, четверть миллиарда долларов, и значительная часть этой суммы тратится на поддержку экономистов с противоречивыми взглядами. Те, кто считает, что экономисты на порядок важнее этого скудного стандарта, должны считать, что общество серьезно недоинвестирует в экономику». Стиглер написал это в 1976 году: в тот момент, когда экономисты стали более влиятельными в предоставлении политических советов из-за кейнсианской революции, но до того, как популяризация финансовых услуг и рост финансиализации заставили большое количество частных фирм нанять экономистов (и экономисты, соответственно, стали лучше оплачиваться).

Хороший способ поразмышлять о динамике влияния - это подумать о том, когда и как возникают долгосрочные тенденции и как они могут быть прерваны. Могут быть великие исторические движения: Современный экономический рост или связанное с ним явление многовековой ("сверхсекулярной") тенденции к снижению реальных процентных ставок (r). Эти мегатренды предполагают очевидные "законы", которые можно сформулировать в терминах всего двух переменных: в данном случае восходящее движение роста и нисходящее движение процентных ставок. Глобализация повышает темпы роста (g), в то же время политическая модернизация, институциональные реформы и рост представительных органов власти с законодательными органами, владеющими собственностью, способствуют увеличению запасов безопасных активов и, соответственно, снижению нормы прибыли (r). Английская финансовая революция конца XVII века создала модель, которой можно подражать, и более низкие безопасные ставки затем также снизили затраты на другие виды капитала, хотя они могут быть подвержены совершенно разным премиям за риск.

Влиятельные теории стагнации или капиталистической катастрофы, от Карла Маркса до Джона Мейнарда Кейнса, включали аргументы о падении предельной доходности капитала по мере его накопления. Кейнс описал снижение предельной эффективности капитала. Маркс взял эти рассуждения из еще более древней и влиятельной традиции - размышлений Адама Смита и Давида Рикардо о стационарном состоянии.

Природа долгосрочной динамики по праву является ключевым элементом любой оценки будущих перспектив, но она всегда была неуловимой и проблематичной. Маркс прославился тем, что не смог прояснить свой закон падения нормы прибыли, по его словам, "самый важный закон с исторической точки зрения" и «закон, который, несмотря на его простоту, никогда прежде не был понят и тем более сознательно сформулирован». Маркс начал переосмысливать вопрос падения прибыли и в 1868 году написал Энгельсу: «Если мы рассмотрим огромное развитие производительных сил общественного труда только за последние тридцать лет по сравнению со всеми предыдущими периодами... то трудность, которая до сих пор беспокоила экономиста, а именно объяснить падение нормы прибыли, уступает место своей противоположности, а именно объяснить, почему это падение не является более значительным и быстрым». Внезапно возникающие потрясения заставляют пересмотреть прежние выводы о долгосрочной перспективе. Таким образом, потенциальные интерпретаторы больших тенденций всегда вынуждены менять фокус своего внимания.