Семь лепестков зла

«Красивый? – Иванцов мстительно ухмыльнулся, вспомнив останки журналиста на столе патологоанатома. – Сколько теперь красоты найдет в нем Парамонова? На что станет любоваться?»

Он поморщился от этих мыслей, попытался одернуть себя, призвать к порядку. Человек все же погиб, и неплохой человек. Но болезненный укол, который он испытал, когда Альбина его отвергла, тут же вспомнился. Он снова почувствовал отвратительное унижение и злость, они вернулись.

– Да, – коротко ответил он на ее вопрос. – Высокий и красивый. Как вы познакомились?

– Мы? – Она наморщила лоб, пытаясь вспомнить. – Честно, все как в тумане! Но мы с ним встречались. Точно встречались. Он задавал вопросы про Виталика. Кажется… Кажется, готовил какую то статью про него. Хорошую статью.

– Так… И?

Иванцов нагнул голову, уставился на кончик заточенного карандаша. В издательстве отвергли слухи о том, что Сиротин работал по этой теме. Их будто бы эта тема совершенно не интересовала: «Панегирики слагать – не наш стиль. И расследованием причин смерти тоже мы не занимаемся».

Тогда что получается? Получается, что Иванцов снова прав? Сиротин занимался этим в частном порядке? Зачем? Почему? Кто натолкнул его на мысль усомниться?

Конечно! Да, да, да!!! Парамонова! Она единственная из отдела, кого смущала смерть молодого бизнесмена. Она единственная взяла под сомнение причину его смерти. И если она не могла заниматься этим в служебном порядке, она – что? Она попросила о помощи – кого? Правильно, своего бывшего воздыхателя!

Но что то у них там потом пошло не так и…

Так, тихо! На цыпочках! Нельзя форсировать события, надо дослушать вдову до конца.

– Он появился сразу почти после похорон, – вспоминала Настя, сплетая длинные изящные пальцы на коленках.

Платье снова поползло вверх, и Иванцов снова начал рассматривать ее ноги от тонких щиколоток до коленок. С удовольствием!

– Мы поговорили. Потом он пропал. Статья так и не появилась. Да мне было все равно. Не до того, понимаете? – Она выдохнула, вдохнула. – И вдруг снова появился дня три назад. И снова начал задавать вопросы. Только теперь как то иначе.

– Как именно? – Иванцов подался вперед. – Что то поменялось?

– Да! – Ее пухлая нижняя губа вдруг обиженно задрожала, глаза снова наполнились слезами. – Вопросы стали обидными. С каким то ядовитым подтекстом. Почти такими же, какими были вопросы этой девушки-следователя.

– Парамоновой?

Он слышал об этом. И даже слышал, что вдова грозилась на нее пожаловаться. Да так и не успела. Или передумала. Или не до того ей просто. Неизвестно от кого отбиваться в ее то бедственном положении!

– Да, кажется. Фамилию помню смутно, но такая эффектная, высокая, с короткой стрижкой.

Эффектная! Иванцов скрипнул зубами. Эта эффектная так его отфутболила эффектно, что ему до сих пор тошно. И в отпуск удрала, стерва. Даже Сучкову ничего не сказала. Все в шоке! Мужик даже от обиды взял и уволился. Что она теперь без него?! Ноль, пыль, пустое место! Кто теперь за нее заступится, реши Иванцов ее прессануть? Никто!

– Итак, вы утверждаете, что вопросы свои Сиротин поменял полярно и, вместо того чтобы говорить с вами о хорошем, вдруг начал задавать вопросы, имеющие подтекст…

– Да, да! – с жаром подхватила Настя, подавшись вперед.

При этом платье вдовы, плотно облегающее ее ладную фигуру, натянулось еще сильнее, и Иванцов отчетливо рассмотрел напрягшиеся соски под тканью и лифчиком. Волнуется, бедная!

– В его вопросах появился подтекст. Мне показалось, что он как будто тоже стал меня подозревать. Как и эта девушка-следователь! Это было так… Так неприятно!

– И что вы предприняли? – вдруг вырвалось у него.

Просто так. Он даже не хотел ее пугать, честное слово! Но Настя перепугалась. Она отпрянула, вжалась в спинку стула, затрясла головкой. Слезы, осушенные салфеткой Иванцова, снова обильно полились из глаз.

– Как… Как вы можете?! – зашептала она сквозь слезы, глядя на него так, что у него душу тут же начало раздирать. – Что я могла предпринять?! Послать его?! Воспитание не позволяет. Пожаловаться?! Так он намекнул мне при последней встрече, что у него есть защита в полиции.

«Парамонова!!! Попалась, голубушка!!!»

– Давайте подробнее о последней встрече, – попросил Иванцов.

– Да нет там никаких подробностей. – Ее щечки слегка порозовели, губы сердито надулись. – Я спала. Он начал барабанить в дверь. Я открыла. Он полез в дом. Я его не впустила.

– И все? – разочарованно протянул Иванцов.

Вообще то, пока они топтались с Альбиной у красивой чугунной калитки, никого у порога не видели. Может, Сиротин уже ушел и затаился в проулке?

Точно!

– Он ушел, но не уехал, – развеяла его сомнения следующими словами Настя. – Я видела из окон второго этажа его машину. Он оставил ее в проулке.

– А что потом?

Что так могло напугать Сиротина, что он сорвался, как чокнутый? Заметил их у ворот? Не хотел светиться? Так все равно они его видели!