Семь лепестков

Легкость, с которой Горский разрешил «Дело о девушке-самоубийце», вселяла в Антона надежду, что и «Дело о кислотном овердозе» можно разрешить так же успешно. Так что сделанное неделю назад предложение Владимира упало на подходящую почву: заваривая чай в селезневской кухне, Антон обдумывал слова Альперовича о том, кому это могло быть выгодно. Вне подозрений оказывались Лера и Поручик, который, как понял Антон, не был в доле. С Лерой он уже говорил — и, по логике расследования, нужно было теперь встретиться с Нордманом. По счастью, у Антона сохранился буклет клуба «Ржевский», который он, сам не зная зачем, прихватил в офисе Владимира. Найдя контактный телефон, он набрал номер, решив, что даже если Поручика нет в клубе, ему скажут, где его искать. Трубка заговорила похмельным голосом Нордмана:

— Добрый день, это говорит автоответчик клуба «Ржеский». Наш клуб работает с пяти часов вечера до восьми утра. Сейчас он закрыт, и чтобы утешиться, вы можете прослушать новый анекдот о поручике, признанный лучшим анекдотом прошлого месяца.

Поручик Ржевский решил принять участие в подготовке референдума. Агитаторы сообщили ему новый лозунг: «Чтобы не стряслась беда, голосуй „нет нет да да“». Ну, Поручик обрадовался, пришел к господам офицерам и говорит: «Господа офицеры! Мне тут новый каламбур сказали. Я дословно не помню, но речь там о референдуме. Короче, что-то вроде: „Чтобы не стряслась беда, суй свой хуй туда-сюда“».

Спасибо за внимание.

Под звук коротких гудков, Антон пытался вспомнить, в каком году был референдум и что за четыре вопроса на нем задавали. Вопросов вспомнить не удалось, что же касается даты народного волеизлияния, то Антон припомнил, что было это года полтора назад — как раз в том месяце, когда Никита привез из Амстердама двадцать марок кислоты и они устроили настоящий кислотный марафон в лучших традициях Кена Кизи и его Merry Pranksters. В конце концов они выяснили, что толерантность заметно возрастает, если принимать слишком часто: последние пять марок, можно сказать, пропали зря.

Когда вечером Антон добрался до Горского, Дима Зубов был уже там. Ни Алены, ни Олега не было, зато на столе лежал бумажный пакетик, про который Зубов как раз что-то объяснял:

— Одним словом — новая сильная вещь. Круто повышает интуитивный потенциал и дает очень яркие визуальные образы. На мой вкус — даже покруче кислоты будет. Ты ж известный психоделический гуру, должен оценить…

— Сколько стоит-то? — спросил Горский.

— Как говорили калифорнийские хиппи, — ответил ему Дима, — если ты считаешь, что можешь купить это, значит, ты не способен этим воспользоваться. — И без паузы добавил: — 40 долларов доза.

— Ого! — сказал Антон, но Горский показал ему на полку, где лежал приготовленный конверт с деньгами. Дима дал сдачу с полусотенной и уже собирался уходить, когда снова зашумело входное устройство. Через минуту в комнату вошел Олег.

Дима представился и протянул ему руку.

— Мы знакомы, — сказал Олег и руки не подал, а вместо этого кивнул Горскому и сказал: — Это он, я его узнал.

— В каком смысле — узнал? — спросил Дима, — мы, что, в «LSDance» встречались?

— Нет, на лестнице в доме Милы Аксаланц.

— Кого? — спросил Дима. По всем правилам жанра он должен был побледнеть, но он даже не изменился в лице.

— Девушки, которую ты убил, — начал было Олег, но Зубов перебил его:

— Ты что, охуел?

Горский попытался изобразить рукой примиряющий жест и с интонацией Кота Леопольда сказал:

— Ребята, давайте только не будем ругаться. Антон вот нам косячок смастерит, а мы пока побеседуем.

— Косячок — это дело, — сказал Зубов и плюхнулся на диван. Олег сел в кресло, а Антон устроился рядом с Димой и начал забивать.

— Понимаешь, — спокойно объяснил Горский, — мы тут на днях с Аленой Селезневой вспоминали ее одноклассницу, Милу Аксаланц. Они, как ты знаешь, играли в такую игру, типа всяких толкинутых игрищ… про Семитронье. Алена тебе рассказывала.

— Ну, — кивнул Дима.

— Дело в том, что кроме них только ты один знал всякие детали — имена, то-се… А Мила перед тем, как… — Горский помедлил, ища подходящее слово, — перед тем как перекинуться, успела Олегу сказать, что у нее только что был Дингард. А Олег как раз тебя встретил на лестнице…Ну, вот я тебя и хочу спросить: чего тебе от девушки надо было? Уж не секса же в самом деле.

Антон подивился тому, как Горский вел беседу: словно вина Зубова уже установлена, да и не вина это вовсе, а так — действие, не подлежащее моральной оценке и интересное только с точки зрения мотивации.

Дима пожал плечами.