Семь лет молчания

– Тяжелее, чем ее подруга, – ответил он мне. – Подаем кислород. Есть некоторые проблемы с легкими и почками. Надеемся, что все-таки не придется оперировать. Ближайшие сутки покажут, насколько сейчас эффективна наша тактика лечения.

Мы покинули реанимацию с тяжелыми чувствами. Каждый из нас шел молча, находясь под впечатлением от увиденного.

– Вы сейчас домой? – спросила я Инну Николаевну.

– Нет, мы останемся здесь, – категорично заявила женщина. – Она проснется и захочет нас увидеть.

– Ближайшие сутки, а может, и двое ваша дочь пробудет в реанимации. В палату ее пока рано переводить. Мы вам позвоним, если что-то изменится, – заверил родителей Лизы Витя.

– Дорогая, доктор прав. Мы тут будем только мешаться, – попытался отговорить жену отец Лизы.

– Но я не могу, Игорь. Она лежит там совсем одна, – продолжала настаивать Инна Николаевна.

– Послушайте, она там не одна, – вмешалась я в их разговор. – За ней круглые сутки следят врачи и медсестры. У дверей реанимации дежурит полиция. Все будет хорошо. Теперь точно будет. Просто нужно еще немного времени.

Мои уговоры сработали, и Инна Николаевна согласилась поехать домой. Я тоже планировала как можно скорее вернуться в свою квартиру и просто поспать. Хождение мне давалось с трудом.

– Тань, что у тебя с ногами? – заметил Витя. – Я все время за тобой наблюдаю.

– Да так, издержки профессии. Пришлось несколько часов провести в лесу без обуви.

– Позволь глянуть? Да у тебя заноз полно! Как ты вообще ходишь?

– Сама не знаю.

– Нужно срочно обработать. Я сейчас. Садись и никуда не уходи, – приказал мне Витя.

Спустя пару минут он вернулся, чтобы очистить мои раны.

– Витя, ты что-нибудь знаешь про семейство Семеренко? – Я подумала, что он, как близкий к медицине человек, может что-то знать.

– Это ректор университета который?

– Да, и у него еще есть брат. Он заведует частной психиатрической клиникой.

– Ректора знаю. Когда я учился, пересекался с ним пару раз. Я же возглавлял профком студентов.

– И как он тебе?

– Скользкий и неприятный тип, скажу я тебе.

– Почему?

– Поговаривали, что он связан с криминальными личностями Тарасова. Но доказательств тому не было. Да и кто попрет против руководства?

Витя быстро закончил процедуру и прописал мне постельный режим как минимум на несколько дней. Но по дороге домой мне пришлось снова навестить Володю в отделе.

Кирьянов стоял у окна и курил в форточку, когда я зашла к нему в кабинет. На его столе лежал откусанный бутерброд, рядом стояла недопитая чашка с кофе.

– Так и не удалось позавтракать? – спросила я, глядя на его стол.

– Да какой там. То одно, то другое. Я не задержу тебя. Надо опознать кое-кого.

– Что-то нашли?

– Во-первых, мы опознали умершего. Дмитрий Филимонов, три судимости.

– За что?

– Хулиганство, разбой и кража.

– А во‐вторых?

– Во-вторых, помимо пальчиков Филимонова, мы обнаружили отпечатки еще одного – дважды судимого Петрова по кличке Пятак. Сейчас пытаемся выследить его. Но, похоже, и он решил сбежать, – рассказал Володя.

– А есть его снимки? Хочу на него посмотреть. Возможно, узнаю в нем одного из тех, кого видела в этом доме.

– Для этого и позвал. Вот его фото из личного дела.

Я сразу узнала его.

– Да, этот тип был в доме. Он сидел за рулем машины, которая привезла Ваню.

– Уверена? – уточнил Кирьянов.

– Разумеется, уверена. За что судим этот Пятак?

– Первая отсидка была за грабеж, вторая – за драку.

– У них есть какая-то связь с Матвеем или Филиппом?

– Выясняем. Но нутром чую, что эти братья оба причастны.

– А я бы не спешила с выводами. Здесь замешана рыбка покрупнее. Тоже братья, но постарше.

– Ты имеешь в виду ректора и главврача?

– Думаю, да. И я, кажется, знаю, как это доказать.

Глава 8

Поздней ночью на тарасовском вокзале мужчина собирался купить билет, чтобы покинуть город.

– Мне нужен один билет до Калининграда, – обратился он к кассиру, которая явно была недовольна, что ее потревожили в столь поздний час.

– Осталось одно место на верхней боковой полке в плацкарте. Устроит? – пробурчала она.

– Да хоть на крыше, лишь бы уехать.

– Тогда давайте документы.

Пока мужчина рылся в кармане, чтобы достать паспорт, к нему сзади подошли двое полицейских.

– Младший лейтенант Роговицын, – представился один из них. – Гражданин Петров, или лучше обращаться Пятак? Вы должны пройти с нами.

Мужчина попытался убежать, но был тут же уложен на пол стражами правопорядка.

– Погоди убегать, тебя весь город ищет, – надевая на него наручники, сказал Роговицын. – И советую не дергаться. Иначе добавят срок за сопротивление полиции.

– Я ничего плохого не сделал, – пытался выкрутиться Пятак. – Вы меня с кем-то перепутали. Я хочу уехать домой к маме. Она больна.

– А почему тогда убегаешь? Если ты ничего не натворил? Расскажешь об этом в отделе. Пойдем.

И его увели в наручниках на глазах у присутствующих, которые спросонья даже не поняли, что произошло. Через пятнадцать минут Пятака привезли в отдел на допрос к Кирьянову. Я не могла пропустить его, поэтому примчалась, как только он позвонил мне. Но было одно условие – не нужно было, чтобы Пятак меня увидел. Поэтому я села в углу за шкафом.