Семь лет в «Крестах»: Тюрьма глазами психиатра

Наша больница имела следующую структуру: дежурная служба, терапевтическое отделение на 40 коек, инфекционное отделение на 20 коек, психиатрическое отделение на 100 коек, а также кабинеты стоматолога, врача-невролога, терапевта, флюорографии и так далее, которые были разбросаны, в буквальном смысле слова, по всей территории учреждения. То есть психиатрическое отделение было самым большим в нашей больнице; по сути, больница обеспечивала мою работу и функционирование моего отделения.

Как и положено, наша больница имела в штатном расписании главврача, заместителя главврача, врачей отделений и врачей-консультантов. Но мое взаимодействие со всей этой структурой носило формальный характер. Главврача можно вообще исключить из моей истории, так как он ничего не решал и мало какие события от него зависели. За исключением, пожалуй, того, что он знатно выносил мозг и наводил суету там, где это совершенно не требовалось. Ну, или творил откровенную дичь. Вот пример.

Думаю, ни для кого не секрет, что лучший способ пронести что-то запрещенное на режимную территорию – это воспользоваться своим «походным бардачком». На сленге так называют задний проход, который у опытных людей способен вмещать уникальные вещи: я знал человека, который мог «там» пронести бутылку водки в стекле или две банки сгущенки. В тот день главврач был на суточном дежурстве. Ночью прибыл этап из областной колонии, где был арестант с телефоном. Об этом знал оперативный отдел, так как кто-то стуканул им об этом заранее. И они бы сами решили эту проблему. Арестант был блатной и прекрасно знал правила игры.

Но этому клоуну, то есть главврачу, приспичило вмешаться в ситуацию и достать телефон самостоятельно. Так как звездочек на его погонах было больше, чем у рядовых сотрудников оперативного отдела, они не могли его остановить. Главврач притаскивает этого несчастного в смотровую больницы. И, как назло, кто-то не убрал со стола хирургические инструменты.

Осмотры, раздевания и прочее персонаж терпел. Но когда главврач полез руками доставать «заначку» – он не выдержал. Смог извернуться, схватить со стола скальпель и хорошенько и очень быстро полоснуть себе вены на предплечье. Естественно, к утру он оказался у меня на психиатрическом отделении «в связи с суицидальной попыткой». Хотя объективно он был абсолютно здоров, его действия были понятны и обоснованы в той ситуации. В общем, кроме нелепых, но почти каждодневных заданий, моя работа не сильно пересекалась с деятельностью главврача.

Больше всего мы работали с дежурными медиками. Как и в самом изоляторе, у медицинской службы было дежурное подразделение. Состоящее, как это ни смешно, из одного медицинского работника на суточном дежурстве – фельдшера или врача.

Самое главное в учреждении – чтобы все было спокойно и все остались живы, а в тюрьме всевозможные эксцессы со здоровьем случаются не реже, чем на воле. От профессионализма, быстроты реакции и понимания дежурного фельдшера зависит многое. Он единственный, кто действительно занимается медициной. Дежурный медик – это тот человек, который разгребает все, что происходит. На любое происшествие, от жалоб на головные боли до аппендицитов, инфарктов и попыток суицида, в первую очередь реагировал он. Если проводить аналогию с гражданской медициной – это скорая помощь. Только тут участок – не район города, а учреждение.

Любое событие (происшествие) в камере имеет структуру. Сначала что-то происходит. Потом сам будущий пациент или его сокамерники любым доступным способом привлекают к себе внимание (это могут быть крики, стук в дверь). Сотрудник режима (корпусной) слышит и идет (бежит, летит) к камере. Выясняет, что произошло. Хватает рацию (если прямо срочно) или идет к телефону вызывать дежурного фельдшера. Фельдшер бежит. Быстро бежит. А далее – или оказывает помощь на месте, или придумывает, как решить проблему.

Когда у заключенного случалось что-то серьезное, требующее госпитализации в стационар, например инфаркт или аппендицит, это всегда было головной болью, хоть и достаточно рутинной. Дежурный медик вызывал городскую скорую помощь. Но этого мало. Для того чтобы госпитализировать подопечного, необходимо сформировать конвой из трех сотрудников. А это значит, вырвать с рабочих мест трех человек и придумать, на кого переложить их обязанности. С учетом постоянной нехватки кадров, особенно в дни, когда случалась не одна госпитализация, а две-три-четыре, это могло превратиться в настоящий кошмар. Поэтому всегда старались справиться с ситуацией на месте, хотя иногда это и было «по краю».

Это если проблема была соматической. Если же история оказывалась ближе к психиатрии, то не всё и не всегда было однозначно. Ни о какой госпитализации в городскую больницу речи быть не могло. И всех непонятных, неясных, странных пациентов переводили ко мне.