Семь лет в Тибете

Мы старались получить любую поддержку и убедить окружающих в нашем дружелюбии. Часто совершенно незнакомые люди подходили к нам во время прогулок и задавали разнообразные вопросы. Однажды китаец сфотографировал нас. Фотокамера в Лхасе не являлась чем-то необычным, но происшествие заставило нас задуматься. Мы слышали: в Лхасе есть шпионы других стран. Возможно, нас тоже считали агентами иностранной державы. Только англичане не сомневались в нашей честности, ибо точно знали, откуда мы и кто. Другие, знавшие о нас меньше, могли вообразить несусветное. На самом же деле мы не имели никаких политических амбиций, просили лишь об убежище – до тех пор, пока снова не сможем вернуться в Европу.

В начале февраля наступила настоящая теплая весна.

Лхаса находится на широте чуть южнее Каира, и лучи солнца на высокогорье пригревают довольно сильно. Мы чувствовали себя хорошо и жаждали приступить к регулярной трудовой деятельности. Но ежедневные визиты и банкеты продолжались часами: мы переходили из рук в руки, как пара заморских диковин. Вскоре такая жизнь нам наскучила, захотелось заняться работой и спортом. Кроме небольшой площадки для баскетбола, в Лхасе отсутствовали спортивные сооружения. Игравшие в баскетбол молодые тибетцы и китайцы очень обрадовались, когда мы предложили присоединиться к ним. При площадке функционировали горячие бани, но одно их посещение обходилось слишком дорого – в десять рупий. Столько стоила целая овца в Тибете.

Несколько лет назад в Лхасе существовали футбольное поле и одиннадцать команд, соревновавшихся между собой. Однажды во время матча разразилась буря, принесшая большие разрушения. В результате футбол запретили. Возможно, такое решение принял регент, но, скорее всего, кто-то посчитал спорт опасным для церкви: ведь многие люди с энтузиазмом участвовали в играх, и немало монахов из Серы и Дребунга с интересом наблюдали за состязаниями. Значит, футбол отвлекал народ от религии, снижал ее влияние. После бури ортодоксы объявили: она выражает отношение богов к легкомысленному футболу. Реакция власти последовала незамедлительно.

В связи с этой историей мы интересовались у своих друзей, действительно ли существуют ламы, способные предотвратить бурю или вызвать дождь. Подобное поверье давно существует в Тибете. На полях обязательно имеются небольшие каменные башни с подношениями богам в виде ракушек, в которых при буре зажигают фимиам. Во многих селах живут монахи, умеющие, как считается, управлять погодой. Перед бурей они дуют в раковины, издающие вибрирующий звук. В альпийских деревнях в похожей ситуации бьют в колокола. Эффект упомянутых раковин, пожалуй, сходен с воздействием колокольного звона. Конечно же тибетцы не признают никаких физических объяснений. Для них существуют лишь магия, чары и деяния богов.

Мы слышали прелестную историю, относящуюся к временам правления тринадцатого далай-ламы. Естественно, у него был собственный придворный «повелитель погоды», славившийся своим умением по всей стране. Его главная функция заключалась в защите от ненастья летнего сада Бога-Короля. Однажды сильнейшая буря начисто смела там цветы и фрукты. «Повелителя погоды» призвали к Живому Будде. Восседая на троне, тот сердито приказал трясущемуся от страха волшебнику незамедлительно сотворить какое-нибудь чудо, иначе он будет уволен и наказан. Монах бросился в ноги своему владыке и попросил дать ему решето, обыкновенное решето. Затем он спросил, сочет ли Божественный чудом, если налитая в решето вода просто-напросто не протечет насквозь. Далай-лама кивнул в знак согласия. И действительно, налитая в решето вода не протекла. Репутация волшебника подтвердилась, и его оставили на хорошо оплачиваемом посту.

Мы постоянно ломали голову над тем, как себя обеспечивать в случае дальнейшего проживания в Лхасе. Пока нас принимали весьма радушно, присылали посылки с цампой, снедью, маслом и чаем. Приятной неожиданностью стало вручение нам племянником Кабшопа пятисот рупий – подарка от министерства иностранных дел. В благодарственном письме мы изъявили готовность работать на правительство за гарантированное питание и крышу над головой.

Последние три недели нам давал приют Танг-ми. Теперь же всемогущий Царонг пригласил пожить у него. Мы с радостью согласились. Тангми растил четверых детей и сам нуждался в нашей комнате. Он подобрал нас, походивших на двух оборванных бродяг, на улице, поступил как настоящий друг. Мы были очень ему благодарны, первому на Новый год поднесли белые шарфы, и впоследствии, когда у меня появился собственный дом, регулярно приглашали его на рождественские торжества.

У Царонга нам выделили большую комнату с европейской мебелью, столом, креслами, кроватями и мягкими коврами. По соседству располагалась маленькая комната для умывания. Мы обнаружили также то, о чем давно скучали, – нормальную уборную. В плане отправления естественных нужд нравы Тибета довольно просты, и любое место порой используется как отхожее.