Семь лет за колючей проволокой

Впрочем, после ТОЙ прогулки, как меня ни уговаривали, я больше не играл в «футбол» и использовал прогулочный час для интенсивной разминки на воздухе, а по утрам регулярно посвящал несколько минут физзарядке. Первое время застоявшиеся мышцы сильно болели, всё тело ломало, а по лицу и спине бежали обильные струйки пота. Но постепенно мышцы, регулярно снабжаемые свежей кровью и кислородом, наполнялись силой, становились эластичными и упругими.

Сначала со всех сторон раздавались ехидные реплики, но я не обращал на них внимания, спокойно продолжая заниматься своим делом, и вскоре от меня отстали. Все настолько привыкли к моим занятиям, что однажды, когда я простудился и решил сделать перерыв, ко мне тут же подошёл один из тех, кто больше всего ехидничал, и с явной тревогой поинтересовался, почему я не тренируюсь…

Незаметно пролетело несколько дней, мало чем отличавшихся друг от друга. Правда, одного моего сокамерника, лежавшего на втором ярусе, вызвали из камеры «с вещами». Вызов с вещами в отличие от «слегка» означал, что он уже не вернётся в камеру. Это могло быть только в трёх случаях: либо после Суда тебя отправляют в Краснопресненскую, то есть в пересыльную тюрьму, либо вывозят в другой город по вновь открывшимся обстоятельствам о совершенных ранее преступлениях, либо, что почти невероятно, освобождение.

Я воспользовался тем, что осуждённого вызвали «с вещами», и тут же перебрался на его место. Рядом со мною оказался тот самый Юра, который давно привлёк моё внимание своим невозмутимым спокойствием: никогда ни во что не вмешивался, почти всё время молчал, а если и говорил, то только тогда, когда к нему кто-то обращался с вопросом, но отвечал односложно — «да», «нет». В Бутырке он «парился», как я писал ранее, по обвинению в хищении государственной собственности в особо крупных размерах. То есть к криминальному миру не имел никакого отношения и с «семьей» Кешки-Рыси не «кентовался», тем не менее за столом имел своё постоянное место. Позднее я понял почему: он был «старожилом» камеры.

В один из вялотекущих дней Кешка-Рысь объявил после возращения с прогулки:

— Жулики! Сегодня перед ужином проведём «Олимпийские игры»! Для определения чемпиона нашей камеры! Победитель в каждом виде состязаний будет награждён тремя пайками сахара, а абсолютный чемпион получит десять пайков сахара, и для этого каждый должен выделить по одному куску!

Все довольно загалдели, заохали, некоторые даже зааплодировали и дружно принялись сдавать шнырю свою долю. Нужно заметить, что и я принял это сообщение не без энтузиазма — хотелось размяться. Но в этот момент я услышал тихий шёпот Юрия, моего соседа по шконке.

— Не вздумай подписаться в эту «олимпиаду»! — чуть слышно проговорил он.

— Почему? — удивился я.

— Только это между нами, — предупредил Юрий.

— Разумеется, — заверил я.

— Кешка под тебя копает, и я нисколько не удивлюсь, что эти «игры» он затеял только для того, чтобы тебя на чём-нибудь подловить!

— Что ж, спасибо, буду иметь в виду, — ответил я, с трудом сохраняя спокойствие.

К этому времени я уже был наслышан о всевозможных тюремных играх и не слишком заволновался после предупреждения своего соседа, однако сразу же обратил внимание на насмешливые взгляды «шерстяных» из «семьи» Кешки.

«Что ж, хорошо смеется тот, кто смеётся последним!» — не без злости подумал я.

Незадолго до ужина Кешка объявил:

— Первый вид нашей олимпиады — бег в мешках! Участвуют все новички! Правила простые: все участники выстраиваются в линию у стола и бегут в мешках до двери, последний выбывает, а победители снова встают к столу и снова бегут, пока не останется финальная двойка!

К счастью, насчёт этой игры меня ещё в «отстойнике» просветил Константин, и потому я знал, чем должно закончиться подобное состязание: всё подстроят так, чтобы в финале обязательно оказался новичок, то есть в данном случае я, с кем-либо из приближённых к Кешке-Рыси парней, причём тот наверняка будет достаточно хлипкого телосложения. А потом последует некоторое изменение в правилах: объявят, что финальная двойка должна бежать с мешком на голове.

Далее всё пройдёт по отработанной схеме: чтобы у новичка не покатила измена, то есть не появились какие-нибудь сомнения, мешок надевали сначала доверенному «финалисту». Потом на голову новичку, но в тот же момент первый моментально должен сбросить с себя свою матрасовку, а новичка перевернут с ног на голову и вольют в его мешковину заранее приготовленный тазик с водой.

Представляете ситуацию? Довольно узкая матрасов-ка, да ещё и с водой — тут и захлебнуться немудрено.

Новичков в камере, считая меня, было четверо, и когда трое новичков и четыре сидельца Кешки выстроились у стола, Кешка повернулся ко мне:

— Ну а ты что ж, Режиссёр, не выходишь? Мандраж заел и яйца щемит, что ли?