Семь месяцев бесконечности

Первыми пошли Джеф и Дахо на своих снабженных тормозом нартах. Мы сверху видели, как они, с трудом преодолевая трение веревок и толкая нарты, прошли плоскую часть террасы, затем движение ускорилось, и ребята скрылись из глаз. Это послужило сигналом для следующей упряжки. Стартовали Кейзо и Жан-Луи. Было видно, что им труднее дается плоская часть террасы — их нарты тяжелее, чем у Джефа, да и веревок осторожный Кейзо накрутил побольше. Но так или иначе и они скрылись за гребнем первой террасы. В это же время мы с Уиллом уже увидели далеко внизу упряжку Джефа и Дахо, преодолевающую плоскую часть второй террасы. Пришла пора стартовать и нам. Легкие нарты Уилла начали неумолимое скольжение к краю спуска. Толкать нарты Уиллу не пришлось: он восседал на них верхом, по своему обыкновению покрикивая на собак. Через какое-то мгновение и он скрылся из вида. «У этого экипажа самое резвое начало», — отметил бы, наблюдая за стартом Уилла, комментатор, ведущий репортаж с соревнований по бобслею. Последним стартовал я. Скольжение, хотя и значительно замедленное веревками, оставалось достаточно хорошим, и скоро я перешел с рысцы на бег, а когда мы въехали на главный спуск, бег сменился гигантским слаломом. Мне казалось, что я бегу по склону огромными скачками, подобно волку, преследующему зайца в фильме «Ну, погоди!». Понимая, что это бесполезно, тем не менее закричал собакам, придав голосу угрожающие хриплые, как у Высоцкого, интонации: «Чуть помедленнее, Томми, чуть помедленнее!» Но куда там! Собаки стелились по снегу в бешеном аллюре, сердце выпрыгивало из груди, во рту пересохло, дыхание пропало, единственное, о чем я успел подумать, пролетая в перерывах между толчками о землю метров пять-шесть по воздуху, так это о том, чтобы натруженные ноги мои, обутые в маклаки, не попали бы с размаху в какую-нибудь скрытую снегом трещину и не остались бы там навечно. Я благополучно миновал две террасы. Немного переведя дух на их плоских ступенях, я увидел, как на спуске с третьей сошел с дистанции Уилл, до этого чудом державшийся в седле и явно шедший на лучший результат дня. Его нарты, наехав на огромной скорости на какой-то бугорок, перевернулись и сбросили Уилла в снег. Проехав по инерции еще несколько метров, упряжка остановилась. Уилл, вынырнув из снега, подбежал к нартам и перевернул их. Несмотря на разделяющее нас расстояние, кажется, было даже слышно, как он ругается. Полоз! Опять полоз подломился. Я спустился следом и успокоил Уилла тем, что еще один день мы, наверное, протянем, а там уже должен подлететь самолет, который привезет новые нарты.

Перетянув веревки на нартах Уилла и подкрепившись, продолжили путь по относительно ровной поверхности ледникового залива Солберг. До подножья перевала под названием Вильсон нам по прямой через залив было около 16 километров. Облачно и тихо, погода нам благоприятствовала, поэтому залив пересекли за 3,5 часа. Но только мы подошли к его южному берегу, как внезапно сорвался резкий холодный встречный ветер, погода начала меняться прямо на глазах. Пришлось надеть маски. Поднялись на перевал по крутому снежнику. Огромная скала закрыла нас от ветра, и поэтому здесь стало чуть легче. Опять пришлось подталкивать нарты, и мы довольно быстро согрелись. Интересно, если такой крутой подъем, то каков же будет спуск?! К вечеру нам удалось практически достичь вершины перевала и разбить лагерь в точке с координатами 68,4° ю. ш., 65,3° з. д. Завтра должен был быть самолет. На связи договорились, что он встретит нас часов в одиннадцать утра по ту сторону перевала на ледниковом заливе Мобил Ойл. Джеф вечером предупредил, что это будет самый трещиноватый район на всем маршруте — он много путешествовал здесь ранее, когда работал на полуострове в составе Британской антарктической службы.

24 августа, четверг, двадцать девятый день.