Семь миров: Импульс (СИ)

Скат открыл глаза, но только наполовину. Марсий поменял все девять скафандров, расходуя воздух очень экономно. На нем был надет последний, и более рассчитывать было не на что.

Кристалл подлетел к планете очень близко. Марсий проверил запас кислорода в скафандре и время до приземления. До соприкосновения с поверхностью оставалось восемнадцать минут, количества кислорода в последнем скафандре хватало на пять. Он стал усиленно думать. Его легкие были натренированы, и личный рекорд без кислорода составлял семь минут. А значит, в сумме у него было тринадцать минут в запасе. Но после его ждало кислородное голодание, потеря сознания и смерть. Не хватало еще пяти минут, чтобы оставаться в сознании и посадить звездолет по инструкции. Марсий не верил, что это конец. Всеми силами он стал искать способ уцелеть. Спасти его мог только скат. Если верить тому, что атмосфера планеты содержала кислород, то он мог вылететь из звездолета на скате и получать кислород из атмосферы через клапаны на скафандре.

Прошло две минуты с момента, как он сделал расчёт. Сфера с Атлой и Ёнком все еще была внутри. Кислорода оставалось на три минуты. Он не мог рисковать их жизнями и дожидаться полной потери кислорода в своем скафандре и принял решение выпускать их через две минуты.

— Атла, приготовьтесь, я вас выпускаю, — произнес он мысленно.

До атмосферных слоев планеты они еще не дотянули, но он уже дал команду. Клешня схватила сферу и, протащив сквозь шлюзы, выкинула в открытый космос. Он видел, как сфера отлетела от кристалла на высокой скорости и сразу легла на курс к планете. Теперь кислорода в его скафандре оставалось ровно на одну минуту жизни. Марсий кинулся к скату, у него была минута, чтобы что-то придумать.

Точно так же, как клешня выкинула сферу, она могла выкинуть и ската с ним. Он уцепился за эту возможность. Марсий закрыл глаза, дав команду клешне. Она должна была выпустить их в верхних слоях атмосферы на высоте сорок тысяч метров над поверхностью. По расчётам через восемь минут. Марсий не мог сделать это прямо сейчас, было слишком рано, кислорода получать было еще не из чего.

Он добрался до ската, прицепился к нему тросами, и лег на него сверху.

«Запрограммировать клапаны», — пронеслось в голове Марсия.

Последний скафандр, который был надет на нем, принадлежал Ёнку. Он знал его устройство только теоретически.

«Где-то на перчатке, где-то на перчатке…» — дрожащими руками он ощупывал перчатку. С трудом нашел миниатюрную панель, слева от напульсника. Он сжал ее двумя пальцами правой руки. Прямо перед лицом появился сенсорный экран. Он проецировался на внешней сферической поверхности шлема. Сотня возможных операций возникла перед ним, но какая отвечала за клапаны? Марсий весь дрожал. Его слабого знания пацифского хватило, чтобы разобрать слово «жизнеобеспечение». Дрожащими руками он нажал на него.

Перед ним появился рисунок скафандра. Инстинктивно он потянулся к зоне «Шлем». Возник подробный трехмерный чертеж шлема. Он выделил клапаны. Появилась сотня операций: «открыть», «закрыть», «таймер». Он нажал «открыть» и стал устанавливать нужное время, несколько раз ошибившись, забыв, что пацифы используют другие единицы времени. Наконец он ввел правильное число.

Клапаны должны были открыться ровно через восемь минут, чтобы закачивать кислород из атмосферы в его шлем. Но Марсий понимал, что даже поступление кислорода не давало гарантий, что сознание вернётся к нему. В случае, если он не придет в себя, скат мог утянуть его под воду навсегда.

Ему было уже очень трудно думать, сирена оповестила о полной потере кислорода. Все было как в тумане. Он потянулся к карабину, закрепленному на его поясе, установив таймер наугад, на семнадцать минут, по прошествии которых защелка должна была открыться. Скафандр мог сработать как спасательный жилет в воде, но только если скат успеет найти воду, в противном случае он разобьется. Было слишком много «но».

Марсий заставил себя расслабиться вопреки всему, закрыть глаза и лежать на скате не шевелясь. Он уже не дышал, а только ждал и терпел. Мысленно он очень просил тулонских богов спасти его. Ни на кого другого более рассчитывать он не мог.

Первые три минуты он умолял их о жизни, но после, осознав, что может не выкарабкаться, решил поблагодарить их за то, что они уже дали ему. Жизнь его, хоть и не оказалась длинной, определенно была насыщенной. Марсий вспомнил всех, кого любил.

Разрывающийся на части звездолет мчал его к неведомой планете. Он лежал на полуживом скате, совершенно один в вакууме и все же находил в себе силы улыбаться.

Шесть минут он смог протянуть в сознании без кислорода. Но седьмая минута была критической. Последний образ, который промелькнул в его сознании, был лицом Атлы. Пальцы обледенели, тело стало подергиваться в конвульсиях, мозг практически не работал. Когда клешня выкинула его и ската в стратосферу, сердце тулонца уже не билось.