Читаем Семь незнакомых слов полностью

— Слушаю себя и думаю, — призналась она каким-то тусклым голосом, — «Что ты несёшь? Скажи ему: «Долго не задерживайся, через неделю-две жду тебя в Москве» — и будь счастлива!.. А что если: вы приезжаете, а у меня на уме: «Извините, у меня другие планы»? Конечно, вслух я такого я никогда не скажу. Что дальше? Я буду мучиться, вы будете мучиться: всё равно придётся расстаться. Только ещё болезненней и уже без восхищения друг другом, понимаете?.. С другой стороны: кто, если не вы?

Я поддержал Клавины сомнения сочувственным и многозначительным:

— Да уж…

— Ощущаю себя голой, — пожаловалась она, помолчав. — Знаете, в чём насмешка? Драматургия по сути — раздевание персонажей, обнажение их характеров. Я не подозревала, что писать пьесы — тоже социальный костюм. Думала — это часть меня. «Это же моё призвание!», «Это мой талант!» А это — всего лишь наряд. Он тебе нравится. Ты себе в нём очень нравишься. Естественно тебе хочется, чтобы люди видели тебя в нём и восхищались. А когда интерес вдруг исчезает… Имейте в виду, — она подняла взгляд на меня, — только вы можете видеть меня такой. Я даже родителям и бабуле ничего не скажу. Ближайшие полгода уж точно. Не проболтайтесь, пожалуйста.

— Интересно, как бы я мог это сделать, — усмехнулся я. — Не представляю, как можно появиться перед Клавдией Алексеевной и не провалиться сквозь пол.

— Как вы можете говорить такое про мою бабулю? — Клавины брови возмущённо сошлись у переносицы. — Как будто она прокурор какой-то! Неужели ещё не поняли: бабуля — добрейший человек? Я ей всё объясню, и она будет называть вас Ярославом, как будто никакого «Всеволода» и не было. Их отношения с вашим дедушкой пусть останутся между ними. Тем более никаких отношений давно нет. Не будем устраивать «Сагу о Форсайтах». Они — это они, мы — это мы.

— Спасибо вам за это, — я достал из внутреннего кармана пиджака вдвое сложенную телеграмму. — В любом случае, примите небольшой подарок.

— Что это? — она развернула бумагу, быстро взглянула на неё и подняла на меня слегка ошеломлённый взгляд: — Это та самая? Вы всё-таки их нашли, а мне вчера уши заплели?

Хотел сделать сюрприз.

— Как трогательно! И вам не жалко её отдавать? Вы же разбиваете коллекцию!

Я ответил: любую телеграмму можно использовать только один раз, а этой повезло сослужить службу дважды. Так что она, можно сказать, счастливица среди телеграмм.

— И, знаете, что? Для любого человека здесь — ничего не говорящий набор из семи слов. А для вас в этих семи словах — целая история. Или, если хотите, целая пьеса. Так что — читайте и перечитывайте.

— «Благородство, — прочла она вслух, — инфантильность, индивидуум, атом, клепсидра, трагедия, фарс». Ха! Вы в семь лет не знали, что такое благородство?

— Не уверен, что и сейчас хорошо знаю. Так же, как про аппроксимацию и экзистенциализм. Помните, как я ловко вывернулся, когда вы о них спросили? Да ещё назвал вас Деми Мургом?..

Разговор малодушно свернул в ностальгическое веселье — ко всей истории нашего знакомства, от моего первого появления в квартире Вагантовых до прогулок по Москве и ночей Спектакля. Как участники только что отгремевшей кампании, мы вспоминали, как нас посещали догадки, и где поджидали разочарования, подтрунивали сами над собой и друг над другом, и когда объявили посадку на московский рейс, статус наших отношений так и остался неясным. То ли продолжаем быть вместе, то ли уже нет.

— Ну, что, — спросила моя любовь перед зоной пограничного контроля, — кавычки закрываются?

— Похоже на то, — медленно ответил я. — Кавычки закрываются.

— Спасибо за Игру.

— Спасибо за Игру.

Клава быстро прижалась ко мне, чмокнула в губы и зашагала по лабиринту из ленточного заграждения — немного отставив в сторону правую руку с кремовой розой. Я видел, как она заняла очередь к пограничному турникету — перед ней было три человека.

Потом два.

Потом один.

Внезапно она развернулась и пошла обратно:

— Ну, я и глупая! — сообщила Клавдия ещё на подходе. — И вы — тоже хорош! О главном-то мы и забыли!

— О «главном»?

— Результат! Помните, я вам говорила? Как можно, не зная результата, делать какие-то выводы?..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Мой генерал
Мой генерал

Молодая московская профессорша Марина приезжает на отдых в санаторий на Волге. Она мечтает о приключении, может, детективном, на худой конец, романтическом. И получает все в первый же лень в одном флаконе. Ветер унес ее шляпу на пруд, и, вытаскивая ее, Марина увидела в воде утопленника. Милиция сочла это несчастным случаем. Но Марина уверена – это убийство. Она заметила одну странную деталь… Но вот с кем поделиться? Она рассказывает свою тайну Федору Тучкову, которого поначалу сочла кретином, а уже на следующий день он стал ее напарником. Назревает курортный роман, чему она изо всех профессорских сил сопротивляется. Но тут гибнет еще один отдыхающий, который что-то знал об утопленнике. Марине ничего не остается, как опять довериться Тучкову, тем более что выяснилось: он – профессионал…

Альберт Анатольевич Лиханов , Григорий Яковлевич Бакланов , Татьяна Витальевна Устинова , Татьяна Устинова

Детская литература / Проза для детей / Остросюжетные любовные романы / Современная русская и зарубежная проза / Детективы
Вдребезги
Вдребезги

Первая часть дилогии «Вдребезги» Макса Фалька.От матери Майклу досталось мятежное ирландское сердце, от отца – немецкая педантичность. Ему всего двадцать, и у него есть мечта: вырваться из своей нищей жизни, чтобы стать каскадером. Но пока он вынужден работать в отцовской автомастерской, чтобы накопить денег.Случайное знакомство с Джеймсом позволяет Майклу наяву увидеть тот мир, в который он стремится, – мир роскоши и богатства. Джеймс обладает всем тем, чего лишен Майкл: он красив, богат, эрудирован, учится в престижном колледже.Начав знакомство с драки из-за девушки, они становятся приятелями. Общение перерастает в дружбу.Но дорога к мечте непредсказуема: смогут ли они избежать катастрофы?«Остро, как стекло. Натянуто, как струна. Эмоциональная история о безумной любви, которую вы не сможете забыть никогда!» – Полина, @polinaplutakhina

Максим Фальк

Современная русская и зарубежная проза