Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

А Микаил задень, должно быть, выспался хорошо, потому что к ночи поднялся и уже верхом ездил взад и вперёд, отдавал приказы. И люди пошумливали, суетились. Офонас тоскливо ждал, когда прикажут сворачивать палатку и сниматься в путь. Всё ещё хотелось спать, но он не решался закрыть глаза теперь, когда не было ясно, что сделается дальше в его жизни. Вдруг зашуршало, и Офонас подумал: «Ишь! Ровно змея...» Над его лицом в полутьме светилось тёплой луной молодое лицо Микаила. Чёрные глаза на светлом лунном диске этого лица смеялись озорно.

   — Ты спи! — прошептал Микаил, чуть растягивая слова. — Ты ничего не бойся. Я всё придумал. Завтра будет свободен проход в ущелье. Спи!..

   — Ты, господин мой, шуршишь, как змея, — пробурчал Офонас и оскалил зубы в ухмылке.

   — Спи! — повторил Микаил.

Офонас закрыл глаза. Шурхануло. Ушёл Микаил. Возможно было уснуть без страха, но теперь не спалось. Уши невольно навострились, прислушивался чутко. Шумело, гомонило вкруг палатки. Офонас приподнялся на локте. Повар и подручные повара — двое парнишек, очень темнокожих, спали. Офонас долго лежал без сна и прислушивался. Он думал, что вовсе не заснёт. И, должно быть, потому-то и заснул.

А проснулся Офонас-Юсуф от жара солнечных лучей. Солнце било своими прямыми жаркими лучами в плотную ткань палатки и сильно согревало лицо Юсуфа. Он чувствовал себя отдохнувшим, упокоенным. Поднялся легко и выбежал наружу. Вокруг — суета. Одни воины доедали кхичри, другие уже седлали коней. Подручный повара протянул Юсуфу миску с овощами и рисом. Оказалось, Микаил уже давно уехал, уехал и повар. Войска уже проходят ущелье. Вскоре Офонас взобрался на повозку. Двигались не так быстро. Офонас любопытствовал, выспрашивал, что же случилось ночью. Все говорили, отвечали, проезжаясь, гарцуя на отдохнувших конях, что теперь дорога безопасна. Все восхваляли Микаила, хвалили его смекалку и острый ум.

Что же вышло ночью в ущелье? По горным дорогам кони двигаются медленно. Микаил повёл пеших воинов. Он приказал им идти как возможно тише. Дорога постепенно сужалась. С обеих сторон её вставали горы. С правой стороны горы были очень высоки и казались неприступными, вершины их нависали над дорогой. С левой стороны горы были пологие, невысокие и пригодные для подъёма вверх. Микаил искал тропу. И вскоре его догадка подтвердилась: он увидел расщелину, к которой вела узкая тропа.

«Вот место засады! — подумал Микаил. — Войско войдёт в ущелье, и на него ринутся с горных вершин всадники Мубарака. А перед этой атакой, разумеется, осыплют наших воинов градом камней. Да, засада здесь. Справа горы встают отвесной стеной, там всадники не смогут подняться и спуститься. Слева же спуск удобный...»

Микаил одет был в одежду простого пехотинца — рубаха, тюрбан, дхоти — набедренная повязка. На голове его был зелёный тюрбан, за спиной — колчан со стрелами. Микаил был вооружён луком. Он поставил своих воинов несколькими большими соединениями и расположил эти соединения так, что вершины гор и места, близкие к подъёмам, оказывались окружёнными. Микаил определил дозоры и отдал строжайший приказ воинам: вести себя как возможно тише.

   — Вокруг нас — враги, — сказал он. — Лёгкий шум — и нас обнаружат. И тогда погибнем все!..

Микаил разделил воинов на десятки и сотни и поставил командиров. А сам решительно двинулся вперёд, вверх.

Микаил прошёл уже не один крош[129]. Рассвело. Затем полуденное солнце залило светом горы. Микаил поднялся уже на достаточную высоту. Воины Мубарака должны были находиться в засаде где-то поблизости. Надо было идти особенно сторожко. Бог весть, что сделал бы на месте царевича из Рас-Таннура любой другой разведчик! Микаил же остановился и громко крикнул:

   — Да здравствует махараджа Мубарак!

Тотчас же появились вооружённые воины. Они были настроены отнюдь не мирно, а проще говоря, намеревались изрубить незнакомца на куски!

Микаил бросил лук на землю и поднял руки. Один из воинов Мубарака остановил прочих. Он приказал им броситься на незнакомца и связать незнакомцу руки и ноги. Это было тотчас сделано. Тогда человек — это, конечно, был один из командиров — начал допрашивать Микаила.

   — Кто ты? — спросил он прежде всего. И его грозный голос не обещал ничего доброго. Но и Микаил ведь был не из тех, кого возможно напугать грозным голосом!

   — Моё имя — Маниклал, — отвечал Микаил спокойно, будто не был брошен наземь связанный по рукам и ногам, а сидел в приёмной дворцовой зале на шёлковых подушках...

   — Если ты не скажешь правду, — предупредил Микаила допрашивающий, — я прикажу убить тебя без промедления!