Семь песен

Когда мы подошли к деревянным воротам, створки которых были укреплены на двух вековых елях, страж, стоявший в тени ствола, выступил вперед. Тряхнув головой, чтобы убрать мешавшие ему русые волосы, он прищурился и по очереди оглядел нас. Его меч оставался в ножнах, но он все же взялся за эфес. К аромату свежевыпеченного хлеба, витавшему над деревней, добавилось явственное ощущение приближавшихся неприятностей.

Стражник настороженно уставился на мой посох.

– Это, случайно, не то самое магическое орудие, которое убило гоблина?

Я изумленно захлопал глазами.

– Ты уже знаешь об этом?

– Об этом уже известно половине деревни, – фыркнул страж. – Мальчишка Галви рассказывает историю о гоблине всем, кто соглашается его слушать.

– В таком случае, ты нас пропустишь?

Человек снова тряхнул волосами.

– Я этого не говорил. – Он недоверчиво оглядел магическое орудие. – Откуда мне знать, что с помощью этого посоха ты не причинишь вреда жителям деревни?

– Потому что я не причинил вреда с его помощью тебе. Здесь и сейчас.

Стражник напрягся и сделал движение, словно собирался выхватить меч из ножен.

– Придется тебе придумать причину получше. Может, ты лазутчик! Пришел сюда, чтобы выведать наши тайны. Или прислужник гоблинов – откуда мне знать, что это не так?

Риа сердито засопела и вышла вперед.

– Тогда почему, как ты думаешь, он убил этого гоблина сегодня ночью?

– Это хитрость, уловка, девочка с листьями. – Человек с мечом провел рукой по редеющим волосам. – Ответьте мне на такой вопрос. Зачем бы мальчишке, девчонке из леса и… – Он смолк, рассматривая Бамбелви. – И нищему попрошайке, кем бы вы там ни были, проделывать такой путь до страны Слантос? Могу поклясться, что вы очутились здесь не случайно.

– Верно, – осторожно ответил я. – Ваша деревня знаменита на весь остров своим хлебом. Я и мои друзья хотели бы поучиться у вас искусству хлебопечения.

Привратник продолжал сверлить меня недоверчивым взглядом.

– А мне кажется, что ты хочешь узнать у нас кое-что еще.

Я вспомнил предупреждение Каирпре, и у меня пересохло в горле.

– Я не ищу ничего такого, чего вы не могли бы отдать без опасений.

Стражник поднял голову и взглянул на ветви ели, словно спрашивал у дерева совета. Через некоторое время он глубоко вздохнул.

– Ну что ж, хорошо. Я впущу вас – но не потому, что поверил вашим речам. Откровенно говоря, они по-прежнему вызывают у меня подозрения. Я пропущу вас потому, что вы помогли малышу Галви.

И привратник отошел в сторону, в тень могучей ели. Хотя я чувствовал на себе его пристальный взгляд, я не обернулся. Остальные последовали моему примеру.

Войдя в деревню, я сразу заметил посреди главной площади высокое сооружение, похожее на гигантскую спираль или винтовую лестницу, только вместо ступеней здесь были канавки. У основания сооружения шумели и прыгали играющие дети, рядом выстроилась очередь взрослых – одни подходили, другие уходили. Люди, нагруженные ведрами, корзинами и кувшинами, напоминали обитателей муравейника, таскающих на спинах груз. Я заметил на золотистой поверхности сооружения какую-то рябь. Казалось, оно шевелилось. Словно было живым.

За исключением немногих людей, которые исподтишка указывали на мой посох и перешептывались, большинство жителей деревни были поглощены своими делами и не обращали на нас ни малейшего внимания. Обойдя кучку детей, игравших в какую-то игру с палочками, я с опаской приблизился к странному сооружению. Мне показалось, что оно служило основным источником аппетитных запахов, витавших вокруг деревни. И поверхность его действительно двигалась. Густая золотистая масса медленно стекала из расположенного на вершине отверстия по нескольким спиральным канавкам и, в конце концов, попадала в широкий бассейн, расположенный у основания. Именно из этого бассейна люди черпали ведрами ароматную жидкость, после чего с полными сосудами спешили по домам. Несколько человек лили молоко, сыпали муку и другие продукты в многочисленные отверстия в основании сооружения.

– Фонтан, – пробормотал я, ошеломленно разглядывая невиданную штуку. – Хлебный фонтан.

– Ты хочешь сказать, фонтан из теста. – Риа склонилась над резервуаром, в котором булькала странная масса. – По-моему, напоминает мед, только погуще. Должно быть, они используют эту желтую субстанию как тесто для того, чтобы печь некоторые виды хлеба.

– Точнее, все виды хлеба.

Мы вздрогнули от неожиданности и, обернувшись, увидели упитанного светловолосого мужчину с красными щеками, который наполнял большие кувшины содержимым фонтана. Его уши, как и у всех людей Финкайры, были слегка заостренными. Но голос и выражение лица незнакомца показались мне необычными: в них читались одновременно презрение, упрек и радость. Я подумал, что этот человек, наверное, или очень любит жизнь, или сильно ненавидит ее. Но не смог определить, какой из вариантов верный.

Когда кувшины наполнились доверху, так, что содержимое почти выливалось, толстяк вытащил их из бассейна, прижал к внушительному животу и некоторое время разглядывал нас.

– Чужаки, да? Не очень-то мы любим чужаков.