Семь песен

Когда люди с пустым котлом ушли, ко мне подбежал маленький круглощекий мальчик и возбужденно потянул меня за тунику.

– Галви! – воскликнул я. Затем, увидев тревожное выражение его лица, я окаменел. – Что случилось?

– Она забрала его, – тяжело дыша, выговорил малыш. – Я видел, как она забрала его.

– Забрала что?

– Убийцу гоблина! Она забрала его.

Ничего не понимая, я сжал его пухлые плечики.

– Убийцу гоблина? О чем ты…

Вдруг меня озарило, и я оглянулся на фонтан. Мой посох исчез!

– Кто взял его?

– Та девушка, высокая. – Галви указал на деревенские ворота. – Она туда побежала.

Нимуэ! Я подскочил, словно подброшенный пружиной, протиснулся сквозь толпу деревенских жителей, толкавшихся у фонтана, перепрыгнул через спящего пса и бегом бросился к деревянным воротам. Остановившись у одной из гигантских елей, я взглянул на раскинувшиеся за деревней равнины. Однако мне мало что удалось разглядеть, потому что над полями висел густой туман.

Нигде не было видно Нимуэ. И моего посоха – тоже.

– Уже уходишь?

Резко развернувшись, я увидел стражника. Он наблюдал за мной из тени, по-прежнему сжимая в руке эфес меча.

– Мой посох! – закричал я. – Ты не видел здесь только что девчонку с моим посохом?

Тот медленно закивал:

– Ту, которую называют Вивиан или Нимуэ.

– Да! Куда она пошла?

Стражник подергал пряди волос, спадавшие ему на уши, затем махнул рукой в сторону сплошной молочно-белой стены.

– Куда-то туда, из-за этого тумана не разберешь. Может, в сторону побережья, а может, и к холмам. Понятия не имею. Я обращаю внимание только на тех, кто приходит, и мне нет дела до тех, кто покидает деревню.

Я в бессильной ярости поддал ногой кусок засохшей земли.

– Ты разве не видел, что она ушла с моим посохом?

– Видел, как же. Твой посох трудно не заметить. Только я знаю, что ей уже не раз удавалось убедить мужчин расстаться с ценными вещами, поэтому я и внимания особого не обратил.

Я прищурился.

– Она меня не убеждала! Она его украла!

Человек двусмысленно ухмыльнулся.

– Такое мне тоже доводилось слышать.

Меня охватило отвращение, и я снова обернулся к равнинам, укрытым туманным одеялом. Призвав на помощь все свои магические возможности, я попытался разглядеть среди мглы воровку. Но ничего не нашел – лишь туман, все новые и новые бесконечные клубы и волны тумана плыли над зелеными лугами. Мой посох. Мой бесценный посох! Он заключал в себе жизненную силу Леса Друма, магию прикосновения Туаты, могущество Песен! Я потерял его! Без посоха, который давал мне понять, что я постиг душу очередной Песни, у меня не оставалось ни малейшей надежды на успех.

Повесив голову, я побрел обратно к воротам, вернулся на деревенскую площадь. Столкнулся с человеком, державшим в руках пирамиду из десятка хлебов, и буханки рассыпались по пыльной земле. Но я едва обратил внимание на его брань. Я ни о чем не мог думать, кроме своего посоха. Дойдя до хлебного фонтана, я бессильно рухнул на землю рядом с Рией.

Она подцепила указательным пальцем мой палец и внимательно взглянула мне в лицо.

– Значит, он пропал.

– Все пропало.

– Истинная правда, истинная правда, истинная правда, – прогудел Бамбелви, хватаясь за вздувшийся живот.

Риа взяла мой дорожный мешок и развязала его. Вытащив сытный хлеб, подарок Плутоса, она отломила кусок и сунула мне в руку. Я ощутил сильный, густой запах теплого мякиша, пряный, как аромат жареной оленины.

– Держи. Плутос сказал, что он наполнит твое сердце отвагой.

– Для того чтобы спасти мою мать, одной отваги мало, – буркнул я и откусил корочку хлеба.

Я начал жевать, и кусочки семян словно взрывались у меня во рту, высвобождая интенсивный вкус и аромат. И что-то еще. Я распрямил спину, сделал глубокий вдох, наслаждаясь ощущением прилива сил, энергии, которая наполнила тело. Но несмотря ни на что, откусывая новый кусок хлеба, я не мог забыть о реальности. Мой посох исчез, и мое дело пропало. Что я мог теперь предпринять – без посоха, за жалкие пять дней, без крыльев, которые перенесли бы меня на другой конец Финкайры?

Мои незрячие глаза наполнились слезами.

– Я не смогу спасти ее, Риа. Теперь это невозможно!

Она пододвинулась ближе ко мне, отбросила прочь несколько кусков затвердевшего теста, валявшихся на земле. Затем осторожно прикоснулась к подарку Элен – амулету из дуба, ясеня и боярышника.

– Пока ты надеешься, у тебя остается шанс на успех.

– Вот в этом-то все и дело! – я ударил кулаком по воздуху и едва не задел основание хлебного фонтана. – Я потерял всякую надежду.

В этот миг я ощутил на щеке теплое прикосновение. Совсем легкое, едва уловимое – оно было легче, чем ласковое касание руки. Легче воздуха.

– У тебя еще есть надежда, Эмрис Мерлин, – прошептал мне на ухо знакомый голос. – У тебя есть надежда.

– Айла! – я вскочил на ноги, воздел руки к небу. – Это ты!

– Ну вот, видишь, что творится? – уныло протянул Бамбелви. – Бедняга не вынес тревог и волнений. Он лишился рассудка и разговаривает с воздухом.

– Не с воздухом, а с ветром!

Глаза Рии сверкнули.

– Ты имеешь в виду… сестру ветра?