Семь походов по Восточному Саяну

Назавтра, двигаясь левым берегом Казыра, мы достигли места, где по утверждению Дворкина была наша стоянка, на которой мы выбросили замокшие сухари, шкуры-потники и т. д. Но все это было на противоположном берегу реки. Три часа было затрачено, чтобы на булях переправиться через Казыр. Не очень-то верилось, что так легко удастся найти столь драгоценный для нас груз, однако нам повезло. От ямки, в которую в свое время была ссыпана замокшая крошка, тянуло кислым запахом, вокруг же тучи мух и целые армии муравьев. Стараясь по возможности меньше черпать земли и насекомых, Глебов осторожно собрал это месиво.

Выброшенные шкуры опять пригодились. Вениамин и Володя сделали в них отверстия для головы. И очень довольны обновкой. Вот обида — не работает фотоаппарат. Какие получились бы кадры! Робинзон выглядел культурнее.

Идти в этот день было особенно тяжело. Сплошной бурелом. Сил тратим много, а расстояние съедается очень медленно. Вдоль берегов Казыра непролазная чаща черновой тайги. Еще Кошурников в своих дневниках отмечал, что окружающие реку склоны гор от Запевалихи до Саянского порога покрыты гибником. Конечно, и сейчас мертвых деревьев, тем более бурелома, тьма, но глаза радует свежая поросль березы, осины, ольхи, рябины. Не за горами время, когда в их тени подрастет привычный для здешней тайги хвойный лес. Да и тайга-то теперь совсем не безжизненна. Вокруг звериные следы, тропки…

Начиная с сегодняшнего дня, увеличили рацион до четырех ложек сухарной крошки в сутки. Основная же еда — черемша. Часто отдыхаем. Очевидно, начинает сказываться недоедание. Иногда нас осаждают клещи. Больше всего их в сухостое, валежнике, но особенно на тропах. На тропе клещей больше чем в тайге раз в двадцать, а особенно они опасны с мая по июль. От укуса этой микроскопической букашки можно заболеть страшной болезнью — энцефалитом. Клещ присасывается в самых разных частях тела и от присасывания до заболевания проходит дней пять-пятнадцать. Известны нам и симптомы: повышение температуры и потеря сознания. Мы их не на шутку побаиваемся и регулярно осматриваемся. В одном месте натолкнулись на маленькую охотничью избушку, которую во время сплава не видели — она закрыта островком. Глебов, пролезший в нее первый, издал радостный крик. Под потолком мешочек с сухарной крошкой: «Килограмм будет!» На деревянной полочке бутылка, наполовину заполненная жиром. Конечно, мы ринулись обыскивать все вокруг и около, — авось где-нибудь есть съестное, но увы, впустую.

Иногда мы находили гнезда куликов-перевозчиков.

А одиннадацатого июня даже добыли «мясо». Сидели днем на берегу, отдыхали, смотрели на проносящиеся в стремительной струе коряги. Неожиданно Вениамин ткнул меня: «Смотри!» Прямо на нас плыл через реку небольшой зверек. Убили его палкой. Ободранный колонок был тощ и жилист. Варить его пришлось бесконечно долго и все равно мясо не прожевывалось. Настоящая резина! Вениамин заикнулся было, не съесть ли, дескать, и шкуру, но из-за опасения за его желудок, последнюю немедленно утопили в Казыре.

Сегодня перебрели мощный обвал. Он порос невероятным количеством черемши, и мы долго на ней «паслись».

К вечеру четырнадцатого июня перешли ряд ручьев и проток. Довольно ясная тропка вывела нас в конце концов к уже знакомой нам «Ванькиной избушке». Таким образом, вниз по реке плыли восемь часов, а шли обратно десять суток. Такова скорость весеннего сплава!

Непрерывно лил дождь, и единственным утешением для нас было то, что здесь началась тропка, обозначенная затесками. До жилья теперь не более пяти дней пути.

На рассвете семнадцатого июня форсировали Прямой Казыр.

Переправа нам доставила несколько тревожных мгновений. У Дворкина — он самый рослый и шел в «стенке» выше по течению, свело ноги от студеной воды. Нашу «стенку» стало сносить. Но все кончилось благополучно.

Через три часа достигли реки Большая Кишта. Тропа подвела нас к построенному еще в 1941 году для нужд существовавшего в то время в Тофаларии соболиного заповедника «Чертову мосту». Внешне он вроде бы еще крепок. На многочисленных затесках поломанных перил масса надписей туристов, местных жителей. Например: «Мост испытан. Переведена лошадь и олень». Но наш проводник предупреждал, что ему пора уже рухнуть. Не без опаски мы его покачали. Выдержит ли? Потом стали переходить. Под мостом ад. На глубине в двадцать пять метров в узком каменистом ущелье теснился и рвался на свободу бешеный поток. Шесть метров идем по бревнам моста и облегченно вздыхаем. Снова на твердой земле.

За следующий день удалось пройти всю Кишту. Миновав колоссальные поля черемши, не без труда вскарабкались на перевал. Как же быстро меняется обстановка! Весна-то шла вместе с нами! В местах, где двадцать дней назад лежала толща снега, теперь зеленело, краснело, белело сплошное море цветов. Сколько тут жарков и аквилегий! За 19 июня, последний день похода, мы выжали из себя все. Прошли 35 километров!