Семь портретов

Она склонилась над трафаретом, прижимая очередную карточку к поверхности резного изображения, и ее опущенные ресницы почти светились, наполняясь лучами заходящего солнца. Можно ли считать её некрасивой? Он в тысячный раз разглядывал очертания ее профиля и губ, различал оттенки каштановых волос, наблюдал за тем, как двигаются ее плечи, когда она переставляет детали и меняет положение. Кто мог бы назвать некрасивой такую женщину? Артур был готов спорить на все деньги в мире, что Рита была прекрасна.

Но, вопреки всему, он знал, что ее не занимает лицо или обаяние – Артур был уверен в том, что Рита ненавидит свое тело. И он был абсолютно прав.

– Я хотел показать вам место, где я отпечатываю фотографии.

Решив обойти острый угол и не задевать больную тему, Артур пошел окольным путем.

Эти слова сразу же привлекли ее внимание, и она отложила карандаш, выпрямляя спину. Ей не обязательно было говорить – он видел, что Рита терзается сомнениями.

– Когда?

– В воскресенье.

Победа. Небольшая, незначительная, но прекрасная победа, которую удалось одержать, не пролив ни капли крови.

– В котором часу?

– Я мог бы зайти в десять.

Она все еще сомневалась, хотя Артур уже точно знал, что она согласится. Это было даже жутко – решение, которого еще не знала она сама, было известно ему. Он лишь ждал словесного подтверждения.

– Хорошо, я согласна. Мне очень любопытно. А Конрад не позволит посмотреть, как именно проходит печать фотографий?

– Нет. По крайней мере, мне он этого никогда не показывал, – вздохнул Артур.

В том и было все дело – Конрад всегда выпроваживал его на час или даже два, а потому Артуру приходилось слоняться по улицам. Он поступал не очень честно, но пригласить ее к Конраду означало еще и отправиться в город на прогулку, хотя Рита ничего об этом не знала.

– Очень жаль, а было бы интересно посмотреть. А что за фото ты будешь печатать на этот раз?

– Я фотографировал ваш дом.

Она удивленно подняла брови.

– Зачем?

Точного ответа он дать не мог, но только теперь начал понимать, что поступил не очень красиво – стоило попросить у нее разрешения, прежде чем браться за камеру.

– Не знаю. Мне показалось, что он выглядит очень привлекательно, когда живая изгородь в порядке. Весна изменила его, и я подумал, что стоит сфотографировать вид на парадный вход и в остальные времена года. Просто хотел проследить за тем, как все меняется. Я прошу прощения, что говорю так поздно.

Рита засмеялась:

– Артур, все дома выглядят иначе, когда меняется время года. Абсолютно все, так что можешь фотографировать все, что душе угодно. К тому же, зданию все равно, запечатлевают его на снимках или нет. Просто я удивляюсь тому, что ты не нашел ничего более интересного. В конце концов, мой дом ты видел уже много раз, и мог бы выбрать что-то покрасивее.

– Так вы не сердитесь?

– Нет, с чего бы. Если бы я тебя не знала, то наверняка почувствовала бы нечто вроде гнева, но теперь ты мой друг, так что можешь фотографировать все принадлежащие мне неодушевленные предметы, не спрашивая разрешения. Правда, потом, я надеюсь, что ты не станешь жаловаться на то, что потратил пластины впустую.

– Не стану, это уж точно.

– А ты всегда печатаешь фото в воскресенье? Просто в этот день я хожу на почту, отдаю новые открытки и забираю деньги.

– Это не беда, мы можем заглянуть туда вместе.

Она поджала губы, что означало только одно – ей эта идея не по душе. И именно поэтому Артур решил, что так и стоит поступить.

– Не беспокойся, в этом нет нужды, – явно стараясь казаться безразличной, ответила она. – Я могу уладить все дела еще до твоего прихода.

– Хорошо, как скажете. – Пришлось пойти на временный компромисс.

Ему очень хотелось однажды пройти на почту вместе с ней и посмотреть, как проходят эти визиты, но Артур знал, что и так собирается обманом заманить ее на прогулку. Для одного дня выходило слишком уж много событий, и он решил, что не будет настаивать. На почту пусть идет одна. На этот раз.

*

Артура удивляло то, что Рита успевала практически все – когда он зашел к ней в воскресенье, она уже возвратилась из почтового отделения и ждала его. Очевидно, она осталась в той же одежде, в которой была на встрече со своими «работодателями».  Темно-зеленая кофта и черная юбка – в такой одежде он ее еще не видел.

– Нравится? – поймав его взгляд, спросила она.

– Да.

– Я рада.

Казалось, будто сейчас она опять начнет шутить и скажет, что рассчитывала на такой эффект. Артур задумался, одевалась ли она хоть раз с этим умыслом – хотела ли она нравиться ему или нет. Ответа на этот вопрос найти не удалось, и он подумал, что когда-нибудь, лет через десять, если не забудет, обязательно сам спросит ее об этом.

– Ваш бывший муж не пришел сегодня?

– Нет, сегодня Робби свободен, впрочем, как и я.