Семь портретов

Нужно быть сильной и не позволить ему почувствовать свою настоящую слабость. Рита знала, что однажды привыкнув к теплу, она не сможет разом вернуться в холодную реальность. Дожив до тридцати шести лет, она не смогла избавиться от сентиментальности, о которой давно уже следовало позабыть. Если она должна взрастить Артура, как ей говорила Юдифь, она это сделает, но она не станет рисковать собственной душой.

Приходилось признать, что она подпустила его ближе, чем в свое время Антона. Все страхи происходили от этой опасной близости, и она винила себя за это. Она позволила себе привыкнуть к нему, и теперь настало время платить по счетам.

Это платье будет последним подарком. Больше не будет фотографий и портретов.

Но как быть с тем, что он приходит каждый вечер? Как выстроить стену, пока он находится в столь шатком и ненадежном отношении? Зная о том, что у него мало денег, она не могла запретить ему приходить к ней в дом.

Все эти сомнения и размышления привели ее к разговору с Робби, и она в очередной раз удивилась тому, как мудр её собственный сын.

– Откуда это платье? – Он сам дал повод для беседы, когда застал ее в гостиной.

Рита гляделась в зеркало и на минуту отвлеклась, повернувшись к нему:

– Заказала в ателье.

– Красивая ткань. Этот цвет тебе к лицу.

Робби в совершенстве совмещал в себе черты обоих родителей – он был скуп на слова, как и она, но при этом точен в формулировках подобно своему отцу.

– Спасибо.

– Ты так сильно похудела. Может, тебе нужно обратиться к врачу?

– Робби, милый, я ходила к врачу, чтобы похудеть.

– Это было давно, еще до вашего с отцом развода.

– Верно, но сейчас ничего не изменилось. Ты куда-то идешь? – Она отметила про себя, что одет он был явно для прогулки.

Он опустился на диван, устраиваясь поудобнее, и Рита поняла, что уходить он не собирается.

– Идешь с Артуром куда-то? – спросил он, закидывая ногу на ногу.

– Да. Это он купил ткань для платья.

– Скоро он сделает тебе предложение, и вы будете помолвлены.

– Ну, что за глупости.

– Не глупости вовсе, мама, и ты знаешь это.

Она повернулась к нему и, вздохнув, села в кресло.

– Он хочет большего, – осторожно сказала она.

Наверняка ни одна мать не может позволить себе подобную откровенность с сыном, но Рита хотела быть честной и старалась держать его в курсе всего, что происходило в ее жизни.

– Было бы удивительно, если бы он этого не хотел. Впрочем, мне не совсем понятно, чего именно он желает. Кажется, он не похож на того, кто предложит незаконную связь.

– Нет, что ты. Сейчас мы просто идем на свидание.

Робби улыбнулся.

– А что потом?

– А потом я собираюсь положить этому конец.

– Каким образом? Я не думаю, что он сдастся.

– С чего ты взял?

Он помолчал, очевидно, раздумывая над верным ответом.

– А почему ты хочешь положить этому конец? – вдруг спросил он. – Вы видитесь так часто, и так много времени проводите вместе, я уверен, что ты к нему привыкла.

– Нельзя давать надежду человеку, если ты думаешь, что потом он тебя предаст.

– Ты решила, что он тебя предаст? Мама, ты к нему несправедлива.

– Это почему же? – Ей, в свою очередь, казалось несправедливым, что Робби не понимает ход ее мыслей. Обычно он вникал довольно быстро.

Робби опустил глаза.

– Кажется немного непонятным, что ты позволила ему то, чего не позволяла отцу. С другой стороны, ты стала для отца той, кем не хочешь быть для Артура. Я, наверное, еще слишком молод чтобы понять, почему ты так поступаешь.

– Я не собираюсь говорить с тобой о причинах развода.

Всему есть предел, и кажется, Робби подошел слишком близко к запретной границе.

– И не нужно, я о них знаю. Я всегда с тобой, мама, но позволь сказать кое-что.

– Говори, конечно.

– Почему ты не была с отцом такой же, какой сейчас бываешь с Артуром? Он не видел тебя улыбающейся, веселящейся, ты никогда не была такой живой рядом с ним.

«Я и не была живой. Артур оживил меня».

И почему эта мысль не пришла к ней раньше?

– Отец совсем один, – медленно и тихо добавил Робби. – В нашем старом доме пусто и тихо, и он почти там не живет.

– Он и прежде проводил там совсем мало времени.

– Мама, – Робби поднял глаза, грустно глядя на нее.

– Да?

– Люби меня, мама. Люби меня, если ты не хочешь любить никого другого. Я никогда тебя не предам. Может быть, я оставлю тебя и женюсь, но я хотел бы, чтобы ты знала, как сильно я хочу для тебя счастья и настоящей жизни.

Ей стало больно от этих слов. Стыд, смешанный со страхом наполнил ее разум, и из ее глаз потекли горячие слезы, которые она не могла удержать. Рита так давно не плакала, что уже и забыла, как это бывает.

Робби прочел ее душу, увидел внутреннее уродство своей матери и не оттолкнул ее. Он не осудил ее и не отрекся от женщины, не способной испытывать любовь и привязываться к кому-либо.

– Я люблю тебя, верь мне, – переждав, когда пройдут первые слезы, прошептала она.

– Я верю, – ответил он, облегчив тем самым ее боль. – Поэтому, я поддержку тебя, если ты захочешь оттолкнуть Артура.

Артур оживил ее, но не убьет ли его она?