Семь принцев для чудовища

И куда только эта самая моя решительность меня ни заносила. Я как-то предложила мужчине стать моим бывшим мужем. Борису. В какой-то момент словно вынырнула из всех охвативших тогда меня забот и поняла, что он несчастлив со мной. Что все эти взрослые обстоятельства: Ромка, искренне решивший быть братом Танюшке, эта вечная Танюшкина школа, с которой только я могу разбираться, моя привязанность к ней, а ещё наши друзья, которые желали для нас чего-то там… все эти важные обстоятельства настойчиво твердили нам, что мы должны быть вместе. Единой семьёй. Только получалось не очень.

Вернее отлично получалось у Ромки с Танюшкой. А у нас с Борисом, чем дальше, тем больше  так себе. И если для меня это было не самым важным (Ну, странные у нас отношения, а у кого идеальные?), то Борис он всегда был перфекционист. Ему было важно, чтоб мы с ним любили друг друга. Чтоб горело, трепыхалось в груди, щемило. А любовь она, как известно, хомяк. За три года отгорела и перешла на режим спокойного семейного бытия. Так что и не сказать, что её нет, но не пылает, не щемит, не трепыхает. И Борис тоже разумно так понимал, что детям-то нашим хорошо и вообще всё как надо, но… Просто тихо страдал. Это вообще вечная дилемма выбора между тем, чтоб горело, и тем, что «всерьёз и надолго».

Но я-то ведь на нашу голову разумная решительная женщина. И я тогда купила бутылку вина, коробку хорошего шоколада и предложила. Не дала одёрнуть себя, остановить, разложила по полочкам, как не разрушить отношения детей. Как сделать так, что они смогли остаться братом и сестрой. И со школой решить, и с друзьями…

Кристинка потом долго ругала меня. Говорила, какая ж я дура. «Ты же любишь его!» Люблю. И? Бывшего мужа тоже можно любить. По-другому, но это тоже любовь. У неё, у любви, вообще миллиарды оттенков и вкусов. Я, если подумать, и Пашку до сих пор люблю. Особенно когда с сыновьями найдёт коса на камень и кроме Пашки никто разрулить не может. Но при этом он уже не мой муж, а её. А мой тоже, но бывший.

А ещё, это для Бориса было важно, чтоб между нами горело и щемило. А для меня, чтоб он со мной был счастлив. Оставаться в жизни человека близким, любимым, полезным можно и не будучи его действующей женой. Жена у нас по закону одна. А близких и важных никем и ничем не регламентированное множество. Как говорится, всё в наших руках.

- Нравится?

Ко мне с какой-то особенной смешинкой в глазах наклонилась рогатая генеральша Ингрид. Видимо, я сильно задумалась, пропустив её появление. Ага, и вопрос.

Я проследила за её взглядом и поняла, что так и стою напротив застывшего в позе «враг не пройдёт» капитана-хама. Ага, стою такая и смотрю на него.

 105. Красота

Я как можно загадочней улыбнулась генеральше и произнесла тихо, стараясь попасть с языком так,  чтоб меня понял только фей:

- Давно я на него смотрю?

Он понял. Причём ответил так же, тихо, не поворачиваясь:

- Минут двадцать. И генерал уже минут пять наблюдает вас в этой позе.

Вот чёрт! Хорошее винишко. Как вменят мне сейчас покушение на честь и достоинство местных хамов. А у него, хама этого, кстати, воротничок-то, если присмотреться, как мне и описали, принцевый. Сын королевского рода? Их тут, правда, много. Но вдруг они именно этим хамом больше других дорожат?

И ведь совсем отрицать тоже не получится. Не стояла, не пялилась с загадочным видом? Пять минут, говорите, наблюдает?

Я отсалютовала генеральше  бокалом, ещё раз загадочно улыбнулась и произнесла тем самым поэтическим тоном, когда сразу понятно, что человек расслаблен и просто находится в созерцании прекрасного:

- У вас красивые мужчины. У каждого народа в них своя стать, та, что в ваших, мне импонирует.

У меня не получилось! Ингрид задумчиво посмотрела на меня, потом на разглядываемого мною хама и, видно было, ничего красивого в нём не нашла. Мне даже обидно за мужика стало. Вообще-то, если откинуть явно дрянной характер, чисто на вид, шикарный чингачгук. Осанка, рост, плечи, подбородок, взгляд. Коса! Образ такой с ярко выпирающим тестостероном. Но… Генеральша моего восхищения явно не разделяла.  И с этим нужно было срочно что-то делать. Потому как у этой самой Ингрид на лице крупными буквами было написано, что она тоже та ещё разумная и решительная женщина. И сейчас такого наразумеет, а главное, тут же нарешает… И? Нужно срочно брать её интерес в свои руки и как-то трактовать в понятные ей термины.

Что у них тут с красотой? Я покрутила глазами. Судя по оформлению зала, народ пещер, скорее всего, умеет восхищаться изобразительным искусством. Барельефы, мозаики есть.

- Вы не рисуете, генерал?

Надеюсь, что нет. Потому как мои попытки рисования застряли на глубоко любительском уровне и поддержать разговор с более продвинутой в этом дамой я не смогу.

Ингрид удивлённо приподняла бровь, но улыбнулась.

- Как-то не приходилось.

Я, поманив её за собой, шагнула к недооценённому хаму.