Семь рек Рима

— Что тебе нужно? — я тоже остановился, потому что не мог пройти, а оттолкнуть, дотронуться до любого из этих людей у меня не хватило бы воли.

— Я Гай из Александрии, — взволнованным голосом произнес он. — И я здесь уже целую вечность, хотя ни в чем не виноват.

Верзила, а вслед за ним остальные каторжники покатились от смеха. Их смех загромыхал так, что на время заглушил вопли и стоны истязуемых. Они стали тыкать в него пальцами.

— Он не виноват!

— Нет, вы слышали, он не виноват!

— Наверное, попал сюда по ошибке! Потому что его спутали!

— Потому что у него есть брат-близнец, а этот святой на бойне!

Они смеялись, они хватали себя за щеки и уши, а он только смотрел на меня живыми просящими глазами.

— Здесь не может быть ошибки, — сказал я ему. — Вы ведь были на суде и если попали сюда, то за дело.

— Суд ошибся! — крикнул он. — Я просто книжник! Я никого не убивал, не насиловал, не отбирал последнюю надежду, не лжесвидетельствовал, ни отнимал пищу у ребенка, не давал денег в рост, не отправлял людей на войну, да и как я мог затеять войну, если я только книжник?!

— Не знаю, — он действительно странно выглядел на фоне толпы, где из каждого лица выглядывал зверь. — Не знаю, — повторил я. — В любом случае, ты сделал что-то, из-за чего теперь страдаешь.

— Я всего лишь написал книгу, — промолвил Гай из Александрии.

— О чем она?

— Она про загробный мир. Про его владык, его устройство — словом, про все, что есть в нем. Это была чистая выдумка — я не знаю, откуда я взял все это. Может быть, мне приснилось… но сны ведь посылают боги, значит, они этого хотели.

— Я не понимаю, — сказал я. — Ты описал преисподнюю, но что с того, ведь ее картины придумывали тысячу раз.

— Все дело в том, — сказал Гай, — что мое описание совпало во всех деталях.

— Значит, тебя наказывают… не знаю, за что. Я врач, а не писатель. Может быть, в твоей книге увидели насмешку…

— Я прошу вас, — он был крайне серьезен. — Я знаю историю, я читал про живого, который спустился в царство мертвых, чтобы найти свою возлюбленную. Ты — особенный человек. Я знаю, — Гай неожиданно крепко схватил меня за руку. — Пообещай, что вспомнишь и попросишь за меня!

— Дурила! — заорал на него злодей с отсутствующими верхними резцами. — Он ведь только пока живой, а через неделю будет выть вместе с тобой! Нашел к кому обращаться!

— Прочь! — я взглядом оттолкнул душегуба. — Я еще не умер.

Я еще не умер, но мне было так страшно, что смерть вновь показалась мне привлекательной.

* * *

Часы неумолимо тикали, но неправ был Харон — их стук чем дальше, тем больше казался мне частью нечеловеческой пытки. Гай из Александрии повел меня, остальные потянулись было следом, но вскоре разошлись — ведь у каждого из них было дело.

— Понимаешь, — шептал Гай, прихрамывая рядом. — Люди думают, что на том свете, в аду, их встретят черти, демоны, горгона Медуза, лернейская гидра, Тифон, еще какой-нибудь нечеловеческий ужас… но это все, к сожалению, не так. Совсем не так.

— К сожалению? — мы шли по опустевшему бараку, в его стенах зияли темные проходы, из которых доносились страшные звуки.

— Конечно, — грустно подтвердил книжник. — Что может Медуза или Тифон? Превратить тебя в камень, сжечь. Тогда это был бы рай, а не ад. Тут все по-другому. Тут мучения конца не имеют. А пытки люди сами придумывают. Каждый день новые. И последнее — часы, которые ты слышишь, стучат здесь не просто так. По прошествии суток истязатель меняется с мучеником, и вся ярость, все унижение, вся боль оборачиваются желанием еще больших, еще более унизительных мук. И так до скончания времен.

— Получается, что все, кого я видел…

— Да, — подтвердил Гай. — Сегодня их очередь терзать. Из-за вашего появления часть тех, кого сегодня распинают, получили маленькую передышку. Хотя, конечно, это ничего не значит. А теперь пойдемте — вы должны увидеть это собственными глазами.

— Но я не хочу.

— Вы же слышали. Не дай вам бог закрыть глаза. Или вмешаться. Вы просто смотрите, или все это будут делать с вами.

— Но я ведь могу просто никуда не идти.

— Тогда они назавтра придумают для меня особо лютую муку. Потом, сейчас я могу быстро провести по подвалам, вы будете бросать взгляд и уходить. Откажетесь — всю эту невероятную мерзость устроят так, что она окружит вас без выхода — это будет еще хуже.

— Хорошо, — согласился я. — Но… вы ведь и сами должны сегодня истязать другого человека?

— С этого и начнем, — Гай взял меня за руку и повел в один из темных провалов.

Проход был узкий, казалось даже, что стены сходятся, чтобы раздавить нас по дороге — хотелось бежать, хотя бы даже в ту темноту, что была впереди. В темноту, слепленную из страха как из нечистот.

Протиснувшись, мы оказались в круглом зале с голой лампочкой на потолке. На деревянном табурете в центре сидел плотный крепкий мужчина с длинными усами и с повязкой, из которой следовало, что его зовут Осман-оглы и что он башибузук. По периметру комнаты стояли вдоль всей стены столы с различными пыточными инструментами.

Увидев нас, башибузук заскрипел зубами и закричал:

— Я убью тебя, клянусь аллахом, я тебя убью!