Семь рыцарей для принцессы (СИ)

Гротт быстро оценил ситуацию и набросился на Кишмана с упреками:

— Что тут происходит, Са… учитель Кишман? Шум стоит на весь коридор. Это все-таки военное училище, а не курятник! Потрудитесь объяснить, что вы тут устроили?

Герман поморщился, а Берт сел на место, чтобы не торчать посреди аудитории одинокой каланчой. А Савелий меж тем не спешил оправдываться:

— Обычная проверка на вшивость. Ты… вы же меня знаете. Крайне полезная практика, кстати, советую взять на вооружение.

И, хохотнув, Савелий хлопнул Вальтера по плечу.

— Если вы читали личные дела, — почти прошипел Гротт, не обращая внимания на вытянувших шеи курсантов, — то знаете, что ваши, с позволения сказать, “практики” могут сильно навредить некоторым из поступивших. Я все-таки добьюсь для вас дисциплинарного наказания, декан.

Вальтер Гротт некоторое время молча смотрел ему в глаза, потом развернулся и поднялся наверх, к последнему из занятых рядов, громко спросив на ходу:

— Кто начал спор?

— Он! — палец Ролана уверенно ткнул в сторону Германа. — И у меня куча свидетелей.

Взгляд Вальтера остановился на Германе.

— Это так?

— Нет, — Герман поднялся. — Просто так вышло, что я умнее. Вот и все.

Гротт поправил очки на переносице и чуть заметно скривился:

— И считаете, что это то, чем стоит гордиться?

— Я приложил к этому много сил, — спокойно возразил Герман. — Да, я считаю это поводом для гордости.

Отвечая таким образом, он пытался просканировать учителя, но столкнулся с полным эмоциональным вакуумом. Или Гротт умело защищался, или чувств у него вовсе не было, впрочем, за свою недолгую жизнь Герман убедился, что они есть абсолютно у всех, и мало у кого хорошие.

— Почему ты не носишь блокатор? — Вальтер поймал его испуганный взгляд и успокаивающе махнул рукой. — Я нас экранировал, можешь не бояться. Хотя однажды все равно придется объявить, что ты эмпат, если об этом еще кто-то не знает. Так у тебя нет блокатора?

Герман попытался “прощупать” пространство, но вокруг них не осталось ни единой струйки чужих эмоций. Блаженная тишина ласкала истрепанные нервы.

— Я забыл его в комнате, но от него все равно немного толку, — вынужденно признал он. — Откуда вы все это знаете… обо мне?

Вальтер предпочел не отвечать на вопрос:

— Сегодня после занятий зайти в мой кабинет. Со своим блокатором.

Гротт направился к выходу. На Германа сразу накатила душная шумная волна, взрывая мозг. Он пошатнулся, опираясь рукой о плечо друга, и Берт вскочил, подхватывая его.

— Герман! Герман! — он потряс его, заглянул в побледневшее лицо. — Что с ним? Учитель!

Вальтер остановился возле двери.

— Ему нужна тишина. Декан, настоятельно рекомендую вам освободить этого курсанта от занятий на сегодня.

Савелий кивнул:

— Курсант Кельвин, отведите курсанта Германа в казарму.

Берт с готовностью вцепился в Германа, но тот его оттолкнул.

— Я сам.

Покачиваясь от слабости, он спустился к выходу и буквально вывалился в коридор. Там на него накинулся Альберт:

— Что с тобой? Давай найдем доктора? Герман, поговори со мной! Герман, я так волнуюсь за тебя! Что мне сделать?

— Помолчать, — Герман закрыл глаза, прогоняя мельтешащие перед ними алые точки. Прислушался — так и есть. Берт очень хочет что-то спросить. — Что?

— Ммм… — он замялся и, заглядывая в глаза, робко поинтересовался: — А кто такие эмпаты? Почему учитель Гротт тебя так назвал? Это плохо?

Герман застонал и прикрыл лицо ладонью.

Неприятный разговор придется провести гораздо раньше, чем планировалось.

*Училище военно-магических дисциплин

Урок 3. Со слова “просто”, как правило, и начинаются настоящие сложности

Сонные, все еще не привыкшие к ранним подъемам и физическим нагрузкам курсанты топтались на спортивной площадке позади основного корпуса, украдкой позевывая.

— И чего вы столпились, как стадо баранов? Быстро построились!

Вялая толпа всколыхнулась, поднимая удивленные лица на грозный голос Вальтера Гротта, и вытянулась в линейку. Увидеть старшего преподавателя тактических наук на занятии по фехтованию никто не ожидал, первые четыре урока преподавал другой учитель. Вальтер прошелся вдоль образовавшейся шеренги, дошел до конца, развернулся на каблуках и, приложив ладонь к лицу, недовольно пробурчал:

— Бездари.

Услышал его только Герман, оказавшийся как раз в самом конце построения. Даже Берт, первый день наряженный в слишком строгую для него студенческую форму темно-синего цвета с белыми вставками по бокам и на воротничке, удостоился места посолидней. Проще говоря, он был предпоследним. Герман подавил ухмылку, продолжая тянуть подбородок и держать спину. Как бы его не пытались унизить, он был уверен, что выше любых издевок и способен выдержать и худшее к себе отношение. Особенно теперь, когда на пальце поблескивало кольцо-блокатор, куда более сильное после настройки Вальтером, чем прежде.