Семь рыцарей для принцессы

Весь его вид будто говорил: “Ты мне не ровня”. Они и внешне были мало похожи. Вильям, хоть и был несколько загорел, имел крупные мужественные черты лица и живой азартный взгляд. Светло-русые волосы гладкими прядями спадали на лоб. Герман пока не мог определиться как он к нему относится, исходя из одного внешнего впечатления, но вслух вынужден был поблагодарить.

— Благодарность ни к чему, — гордо отмахнулся Вильям. — Учись сам себя защищать. И не позорь себя.

В комнату Герман вернулся окончательно раскисшим, к тому же от него издалека несло болотной вонью. Его встретила подозрительная тишина, Рене и Берта в комнате не было, Дзюн и Ситри вроде бы тоже.

— Где все? — только и смог он спросить, поежившись под ледяным взглядом Стефании. Девушка склонилась над большой раскрытой коробкой, но поспешно запихнула содержимое внутрь и поднялась. Волна осуждения прокатилась по комнате.

— Понятия не имею, — она подошла к окну и демонстративно распахнула. — От тебя воняет. Пошел вон.

Из-под наскоро наброшенной крышки торчал уголок дорогой нарядной ткани с вышивкой. Стефания вернулась, сердито схватила коробку и запихнула под кровать.

— Стефания…

Девушка резко выпрямилась, поморщилась и пронеслась мимо в открытую дверь. А на столе осталась лежать позабытая сухая ромашка.

Урок 24. Красавица в беде одинаково действует на всех мужчин

Время бала в честь пройденной магической инициации наступило незаметно. Административный корпус располагался недалеко от парадных ворот и отделял собой закрытую территорию училища от общественной зоны. Гостям открывался чудесный вид на ухоженный парк, разбитый по обе стороны подъездной аллеи. Свет горел во всех окнах, и было светло как днем. Для проведения торжества избрали просторный конференц-зал на втором этаже, отдав часть соседних помещений под кухонные нужды, и по коридору разносились одуряюще вкусные ароматы.

Сам конференц-зал в этот вечер было не узнать. Длинные столы для фуршета тянулись вдоль стен, освободив место для будущих танцев. Вместо кафедры выступающего соорудили роскошную сцену для официальной части, и, судя по всему, кто-то уже готовился произнести речь.

Герману было здесь очень неприятно, как и во всяком людном месте, а уж людей тут хватало с излишком. Собрались лучшие студенты практически всех образовательных учреждений Визании, а их было немало. Белые мантии инквизиторов особенно выделялись, впрочем, парадная голубая униформа гражданских медмагов тоже привлекала к себе внимание. Герман поборол желание сморщиться, будто проглотил целый лимон и потянулся поправить узел галстука. Украшение ему нравилось, несмотря на явные неудобства, но это скорее с непривычки.

— Ну как я тебе? — в сотый раз поинтересовался Берт, от волнения оттягивающего кружевные манжеты, выглядывающие из-под рукавов белоснежного приталенного камзола с золотой отстрочкой. На шее красовался пышный бант, сколотый брошкой с крупным голубым топазом. Точно такой же камешек блестел в новой паре сережек. Иногда Альберт становился хуже самой капризной девчонки, и оттащить его от прилавка не удалось даже их с Рене совместными усилиями. Стипендия за последний месяц улетела в трубу, зато Альберт смотрелся настоящим красавцем.

— Сойдет, — отмахнулся Рене и схватил с крайнего стола вазочку с крохотными глазированными пирожными.

— И все?!

— Ну я пленен твоей красотой и готов затискать тебя в ближайшем углу. Доволен? — Рене шутливо раскланялся и сунул в рот друга, приоткрывшийся для нового вопроса, пирожное. — Или реально нарываешься?

Герман поднес ладонь к лицу, пряча улыбку. Вроде эти двое дурачились как подростки, а былого раздражения уже не вызывали.

Когда накануне к ним в комнату пришел сам Вальтер Гротт, Герман не ждал от него ничего хорошего и не прогадал. Вальтер вытащил Германа в коридор и безапелляционно заявил, что пусть только тот попробует не прийти, и прозрачно намекнул на недавнее нарушение. Возражения не принимались, хотя кто, как не Гротт, должен был понимать его опасения. Оставлять Берта одного было нельзя, и, возможно, Гротт добивался именно этого. Только непонятно, зачем. И вот он здесь, среди шумной многоголосой толпы, разряженной в пух и прах. Пожалуй, только искренняя радость и оживление Берта хоть как-то оправдывали это опасное и глупое мероприятие. Юноша заранее подготовился и заставил подготовиться остальных, хотя Герман сразу предупредил, что не намерен веселиться и танцевать тем более!

— О чем задумался? — вкрадчиво спросил Рене, когда Берт унесся куда-то со счастливым видом, и они остались вдвоем. Мимо продефилировали две смеющиеся девушки с первого потока, обдав парней сладким ароматом духов. Тут бы Рене отстать с глупыми вопросами и устремиться за красотками, но рыжий на них даже не взглянул.

— А о чем, по-твоему, я должен задуматься? — осторожно уточнил Герман. Рене вздернул одну бровь: