Семь рыцарей для принцессы

— Касается. Тебя переселили в нашу комнату, а, значит, ты член нашей боевой команды на будущую практику. Я не могу позволить тебе делать глупости.

Она не ответила, только чуть наклонила голову, почти упираясь лбом в его плечо. Это было странное ощущение, быть так близко, держать ладонь на ее тонкой талии, как будто это в порядке вещей. Деревенские танцы были другими — веселыми, бойкими, но танцующие не были так близки друг к другу. Герман не был завсегдатаем танцевальных вечеров, но частенько наблюдал издалека, а иногда сопровождал любознательного Альберта.

Музыка убаюкивала бдительность, расслабляла, казалось, они с Дзюн плыли на ее волнах. Шаг вправо, шаг влево, она чуть отходит, приседает. Герман заводит руку за спину, а второй чуть придерживает пальчики Дзюн, делающей изящный поворот. И вот они снова рядом, и он держит ее за талию.

— Спасибо, — проронила девушка и подняла голову. Зал был погружен в искусственный полумрак, разгоняемый цветной подсветкой, бросающей на пол и на фигуры людей рисунки из замысловатых узоров. Красный луч скользнул по ее лицу, и темные раскосые глаза наполнились глубоким винным цветом, став почти багровыми.

— За что?

Она обхватила его обеими руками за пояс и, вдруг вытянувшись на носочках, быстро поцеловала в щеку. Из головы внезапно исчезли все мысли, руки безвольно опустились, скользнув по гладкому черному шелку, и Герман понял, что совершенно не знает, как реагировать. Знал, как бы повел себя Рене, что сказал бы Берт, и примерно представлял себе реакцию любого другого парня на своем месте. А сам просто застыл столбом.

Дзюн будто специально потянулась к нему бархатистой нежностью, той, которую она никогда бы не показала внешне, и ушла прочь, не оглядываясь. Герман решил ее не преследовать, как бы сильно не хотелось. Он лишь проводил девушку задумчивым взглядом и вздохнул. С прекрасным полом ему сегодня определенно не везло, как ни крути.

— Гера, ты конченый неудачник, — все-таки радостно сообщил ему Рене, дождавшийся момента, и похлопал по плечу. Глупо было бы надеяться, что он не заметил досадного инцидента. Наверняка ведь наблюдал поблизости и хихикал.

— Не пошел бы ты, — совершенно неделикатно посоветовал Герман и, сбросив его руку, отправился на поиски Альберта. Дзюн взбаламутила ему мысли, но не стоило забывать, ради чего он терпит все эти неудобства.

Столовая и в обычные дни казалась огромной, но сейчас будто увеличилась еще втрое. Кружащиеся в танце пары мешали продвижению, в какой-то момент стало видно, как Берт оживленно болтает с какой-то девушкой у дальнего окна, угощает ее коктейлем, смеется и выглядит довольным жизнью. Флиртовал он совершенно неумело, но искреннее, и девушка, похоже, наслаждалась обществом. Вот, даже Берт не растерялся, а Германа отшили дважды за вечер. Может, Рене был прав в своей нелестной характеристике?

Столик у окна загородила парочка инквизиторов, музыка стала бодрее, все потянулись в центр зала, и Герман поспешил скрыться подальше и переждать. Вместо привычной головной боли разум сковывало отупляющее оцепенение, хотелось забиться в угол и просто дождаться утра, когда все разойдутся и можно будет вернуться в свою комнату. Так бы и было, если бы не Альберт.

Герман покинул шумный зал и решил углубиться в один из подсобных коридорчиков, но с досадой обнаружил, что подобная идея пришла в голову не ему одному.

— Тсс… Тихо. Ты же не хочешь вопросов?

Герман замер, но шаги приближались, и пришлось отступить в тень. Возможно, его не увидят, и он незаметно уйдет обратно.

Но эти двое остановились как раз недалеко от его укрытия, как назло.

— Надоело, — этот безэмоциональный голос Герману тоже был знаком. Он чуть сместился в сторону и увидел, как два курсанта первого потока разговаривали в круге света одинокой лампы. Зигфрид и Фо.

— Да брось, ты же понимаешь. Если отец узнает, заберет меня отсюда.

Зигфрид привалился спиной к стене и положил ладонь другу на талию. Фо сделал шаг вперед, почти прижимаясь к его груди, будто собирался сказать что-то на ухо. Возможно, это и правда был какой-то важный секрет, потому что юноша привстал на цыпочки и потянулся к лицу Зигфрида, и тот наклонил к нему голову. Не желая становиться свидетелем чужих разговоров, тем более таких секретных, что приходилось шептаться даже наедине, Герман уже собрался было обнаружить себя, но в этот момент в коридорчик залетел Рене. Зигфрид и Фо отпрянули друг от друга, а Фо даже, кажется, зашипел разъяренной кошкой. Только тогда Рене соизволил их заметить, впрочем, обращался он именно к Герману.

— Слышь ты, вуайерист, там твоя баба сейчас всех крушить начнет. Или я ошибаюсь, и она не твоя? В любом случае, без кровищи не обойдется.

Герман побледнел:

— Что значит, крушить? Какая такая… баба? — он бросил виноватый взгляд на двоих парней. — Прошу прощения за беспокойство. Рене, рассказывай по порядку.

И он за локоть потащил Рене обратно в зал.