Семь с половиной женихов Евангелины

Тогда я подумала, что умерла. Или что уснула под деревом, в тени, и мне снится прекрасный сон. Первый в жизни поцелуй был прекрасен. От мальчишки пахло цветущей лавандой, горячим ветром и травой, и целовался он хорошо. Прекрасно. И каждый миг, что он касался меня, я слышала, как солнечное лето шепчет «я люблю тебя».

Я помнила каждую пуговку на его рубашке.

Я могла точно представить себе каждый ноготь на его пальцах, и видела в своей памяти, как солнце отражается в его смеющихся глазах. Видела, как лучи запутались в его волосах. Помнила оттенок кожи на его высоком лбу.

Но хоть убей, не могла вспомнить его лица! Все вместе запомненные черты не составлялись в единое целое.

– Это из-за чертова Влюблярмуса, – простонала я. Коварное волшебство перекраивало мою память. И в том, далеком летнем влюбленном юноше начали вдруг проступать и смешиваться черты всех семерых женихов, которые теперь твердили «я люблю тебя!».

И даже проклятого гнома!

У меня даже слезы из глаз брызнули, когда вместо правды моя память выдала образ рыжебородого пучеглазого коротышки, уезжающего от меня верхом на черном коне по летней дороге.

– Мое прекрасное лето, – всхлипнула я, увидев в памяти верхом на черном жеребце лохматого оборотня в неловко сидящих штанах. – Мое солнце!

Раскаивалась ли я? Безмерно! Если бы не я со своим дурацким Влюблярмусом, если б не матушка со своим зельем, усиливающим чувства, то я бы вспомнила его. Обязательно бы вспомнила!

Ведь тогда, на дороге, я ему ответила.

Не оттолкнула и не нагрубила. Не убежала в слезах, обиженная и оскорбленная. Не покраснела от стыда.

Я обнимала его так же, как он меня, и отвечала на его поцелуй, неумело, но страстно, и он снова рассмеялся, чуть касаясь своими губами моих.

– Еще рано, – сказал он, обнимая меня. – Еще слишком рано.

Вот почему я забыла!

Он наложил на меня заклятье!

Решил ждать, когда мне исполнится восемнадцать!

Я должна была вспомнить это лето и поцелуй, его любовь, вспыхнувшую с первого взгляда, когда он мне знак подаст. Да, наверное, он приберег веточку лаванды, и просто положил бы ее на стол – или вставил в петлицу! Или надушился бы лавандовыми духами… Но я решила все взять в свои руки, и теперь память утверждала, что лавандой пахло от всех семерых, и от гнома тоже!

– Проклятый Влюблярмус!

Глава 6. Оборотень

Я твердо решила разыскать среди семерых того самого, влюбленного. Мне даже казалось, что я сама влюблена в него!

А для этого мне следовало поскорее познакомиться со всеми и как следует приглядеться. Или, может, наедине он признается мне? Но с другой стороны, наедине они мне все признаются в чем угодно, включая гнома…

Ах, как же быть…

Чтобы разом покончить с неприятными мне типами, я решила начать с оборотня. Он стоял первым в моем личном списке на вылет. Нет, не поймите меня неправильно, я ничего не имею против оборотней. Даже наоборот. Говорят, маленькие оборотни просто прелестные щенятки с розовыми брюшками. Но конкретно этот мне очень не нравился. Наверное, из-за его блох. От одного воспоминания о том, как он звучно скреб ляжку, мне казалось, что я сама чешусь. А по полу скачет целая черная куча кровососов.

Пускать к себе домой я больше не хотела. Не хватало еще заразить весь дом! Значит, мне предстояло совершить чудо героизма и самой явиться к нему в дом, познакомиться и… как можно тактичнее отказать.

Домик у оборотня меж тем оказался что надо. Отличный домик – по крайней мере, снаружи. Романтический светлый особнячок, утонувший в зелени. Наверняка розовые закаты красиво разукрашивали его белые стены, а садящееся солнце запутывалось лучами в розовых кустах и плюще. Даже обидно, что владелец такого прелестного жилища блохастый… за воркующих под крышей голубей я готова была простить ему многое, а за милые витражи на окошечках первого этажа я даже согласна была собственноручно выкупать его в полыни!

Оборотень сам открыл мне двери, когда я, разинув рот, стояла на его крыльце и рассматривала кованную серебряную ручку.

– Евангелина! – совершенно искренне обрадовался он, почесывая по своему обыкновению подбородок. – Вот это сюрприз! Простите, я совсем не ожидал…

И он потуже завязал пояс своего ярко-пунцового халата.

– Так вы впустите меня, – опасливо заглядывая ему через плечо, спросила я, – или мы постоим тут, на пороге?

– О, простите, – оборотень залился стыдливым румянцем, что сделало его милее и еще больше похоже на неуклюжего кудлатого щенка сенбернара с большими трогательными карими глазами. Он посторонился, и я прошла в его дом.

Вопреки всем ожиданиям, никаких блох тут не было. Было очень уютно и мило, пахло розовым порошком – видимо, к моему приходу все же готовились, – которым посыпали ковры и диваны. И старая добрая мамушка оборотня, шлепая тапками, принесла угощение – целую гору сладких плюшек и теплое молоко.

– Так значит, – уписывая третью по счету плюшку, посыпанную сахаром, – вы решили жениться.

Оборотень кивнул патлатой головой и улыбнулся. Он нравился мне все больше. Хотя бы потому, что изо всех сил старался не чесаться передо мной.