Семь слов Спасителя на кресте

«Она шла, — пишет святой Дионисий Ареопагит в письме к святому Поликарпу, — с восточной дуги Солнца, продолжая совпадение с ним в противоположной его оконечности, а потом обратилась назад и очистила прежде не ту сторону, которую закрыла сначала, а противоположную ей (то есть западную)».

Из этих слов следует, что Луна ушла на своё место прежним путём — двигалась не на запад, а на восток.

Солнце и Луна стояли теперь прямо против Голгофы. Солнце померкло. Луна не давала света. Небо совсем потемнело, показались звёзды, бросавшие кровавый отсвет. Воздух стал холоднее, тьма покрыла всю землю. Всеобщий ужас распространился по земле: он охватил и людей, и животных.

Ужас был тем сильнее, что это великое знамение длилось три часа, как не длится ни одно солнечное затмение, совершающееся по установленным Творцом законам. Притом оно было видимо в одно и то же время на разных концах вселенной[12].

Небесное явление находилось в ближайшей связи с Голгофскими событиями.

Дионисий Ареопагит (тогда еще язычник), изучавший астрологию в египетском городе Илиополе, говорят, воскликнул при виде этого необычайного солнечного затмения: «Или Бог — Создатель всего мира страждет, или видимый мир сей оканчивается!».

И на Голгофе теперь все были поражены немым ужасом. Настала минута глубокого молчания.

Тем временем враги Господа открыли доступ к кресту. Пречистая Матерь Иисуса, сопровождаемая и поддерживаемая женщинами, среди которых евангелисты упоминают Марию Магдалину, Марию Клеопову и Саломию (Ин. 19:25, Мф. 27:56, Мк. 15:40), вместе с Иоанном, любимым учеником Господа, подошла теперь ближе и стала у креста возлюбленного Сына Своего.

Иисус с обычною Своей любовью склонил взор к Матери, а затем перевёл его на Иоанна: «Жено! се, сын Твой». И, снова взглянув на Свою Матерь, сказал Иисус Иоанну: «Се, Матерь твоя!» (Ин. 19:26–27).

Это третье слово Спасителя на кресте есть завещание, которое дано через Иоанна всему человечеству. Весь человеческий род, всех тех, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились (Ин. 1:13), усыновляет Господь Своей Пречистой Матери.

ЧЕТВЁРТОЕ СЛОВО СПАСИТЕЛЯ НА КРЕСТЕ

Господь умолк, произнеся Своё предсмертное завещание. Тьма продолжалась. Тишина царствовала на Голгофе. Ни распятые с Господом, ни воины не произносили ни слова.

Друзья Господа или не смели, или от сердечной тоски не могли прервать молчания.

Для Иисуса наступила теперь предвиденная некогда пророками страшная минута невыразимых страданий. Теперь у Него не осталось уз, соединявших Его с миром. Поручив Матерь Свою Иоанну, а Иоанна — Своей Матери, Господь остался в целом мире одиноким, без родства и без дружбы, без всякой помощи человеческой и без надежды на какое-либо земное утешение.

Он не принадлежал более никому в мире, чтобы принадлежать всем, целому человечеству.

Но чаша страданий не была ещё испита Им до дна. Ему предстояло принять ещё более тяжкие, более мучительные страдания. Наступило время, когда Господь должен был понести всю тяжесть креста Своего, не встречая ни малейшего утешения. Ему предстояло быть оставленным не только землёю, но и Небом, не только Матерью по плоти, но и Отцом Его Небесным — конечно, не по Божеству, по которому Он всегда с Отцом, но по человечеству. Он должен был Сам испытать богооставленность как Примиритель Бога и людей, как Тот, Кто принял на Себя и грех человека, и наказание за грех.

Иисус Христос вознёс теперь с Собою на крест грехи всего мира: всех племён и всех веков. Вместо человека став под удар карающего небесного правосудия, Он нёс теперь на Себе за всё человечество всю тяжесть гнева Божия. И подвиг этот Он должен был совершить один, при полном оставлении Небом и землёю, и притом в несколько мгновений!

И Он оставлен был Богом…

«Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» — возгласил Господь (Мф. 27:46).

Вопль Его прервал таинственное молчание на Голгофе. Одни из присутствовавших не поняли слов Господа, быть может, неясно расслышав их; другие намеренно притворились не понявшими и, в согласии с общим тогдашним ожиданием, проговорили, указывая на Господа: «Илию зовёт Он» (Мф. 27:47).

Почему же Илию? Во-первых, перед пришествием Мессии евреи ожидали появления этого славного ревнителя благочестия[13]. Во-вторых, многих, скорее всего, соблазнило первое слово Иисусова восклицания: «Или, Или — Боже Мой! Боже Мой!»; по звукам оно было похоже на имя Илия.

ПЯТОЕ СЛОВО СПАСИТЕЛЯ НА КРЕСТЕ

Искупитель страдал на кресте душою и телом. Огонь скорбей и страданий пожигал душу Его, огонь болезней пожирал тело. Человеческая жизнь Присносущного и Предвечного Сына Божия быстро, минута за минутой, приближалась к смерти.