Семь смертей Эвелины Хардкасл

Я меняю позу и только сейчас вспоминаю, что целый день ничего не ел, а мне предстоит непростой вечер. Голова кружится, словно в ней собрались все мои предыдущие воплощения. Их воспоминания теснятся в мозгу, давят невыносимым грузом. Меня терзают их желания, мучают их боли, пугают их страхи. Я уже не человек, а нестройный хор чужих голосов.

Не замечая меня, из особняка выходят двое слуг, несут вязанки дров для жаровен и керосиновые лампы. В жаровнях вспыхивает огонь, прокладывает пылающую тропу сквозь темноту. Последняя жаровня стоит рядом с теплицей. Языки пламени отражаются в стеклянных стенах, и кажется, что в теплице полыхает пожар.

Завывает ветер, хлещет дождь, в окнах Блэкхита загораются огоньки по мере того, как гости следуют из обеденного зала в спальни, а потом направляются в бальную залу, где на сцену поднимаются музыканты. Слуги распахивают двери в сад, из залы выплескивается музыка, волной несется к лесу.

– Вот теперь вы видите их так же, как и я, – негромко произносит Чумной Лекарь. – Все они – актеры, день за днем играющие один и тот же спектакль.

Он стоит у меня за спиной, полускрытый деревьями и кустарником. В неверных отблесках жаровни маска словно бы парит во мгле, как душа, стремящаяся к небесам.

– Вы рассказали лакею об Анне? – шепотом спрашиваю я, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не вцепиться ему в горло.

– Они меня не интересуют, – равнодушно отвечает он.

– Я вас видел! Сначала у сторожки, с Даниелем, а потом у озера. А теперь Анна пропала. Вы сказали лакею, где она?

В голосе Чумного Лекаря впервые слышна растерянность:

– Уверяю вас, меня там не было, мистер Слоун.

– Я вас видел, – настаиваю я. – Вы с ним разговаривали.

– Это был не я… – Он умолкает, а потом задумчиво произносит: – Ах вот в чем дело… А я не мог понять, откуда ему так много известно…

– Даниель лгал мне с самого начала, а вы меня не предупредили.

– Я не имею права вмешиваться. Вдобавок я знал, что рано или поздно вы обнаружите обман.

– А почему тогда вы рассказали ему об Анне?

– Думал, вы ему не скажете.

Музыка резко обрывается. Я смотрю на часы: почти одиннадцать. Майкл Хардкасл спрашивает гостей, не видел ли кто его сестру. Под стеной особняка едва заметно шевелится мгла – это по просьбе Анны Дарби встает у камня.

– Честное слово, мистер Слоун, в лесу меня не было, – настаивает Чумной Лекарь. – Чуть позже я вам все объясню, а пока мне самому надо кое-что расследовать.

Он быстро уходит, оставив меня наедине с вопросами. В другом воплощении я наверняка бы помчался за ним, но Раштон не привык совершать необдуманные поступки. Сейчас меня беспокоит только Эвелина. Отбрасываю все мысли о Чумном Лекаре и подкрадываюсь поближе к пруду. К счастью, дождь так измучил ветви и листву, что они даже не вздыхают под ногами.

Эвелина, всхлипывая, бредет по тропинке, взглядом ищет меня среди деревьев. Заметно, что она испугана и дрожит всем телом. Очевидно, она уже приняла расслабляющий препарат, потому что слегка пошатывается при ходьбе, будто движется в такт призрачной музыке, слышной ей одной.

Я шуршу кустами, давая ей знак, но под действием лекарств у нее мутится в глазах, и она не замечает меня в темноте. Тем не менее она упрямо идет вперед. Серебристый пистолет поблескивает в правой руке, а стартовый пистолет в левой прижат к боку, чтобы его не было видно издали.

Да, храбрости ей не занимать.

Эвелина подходит к самому краю пруда и замирает. Я знаю, что произойдет дальше, и внезапно мне становится страшно. Может быть, серебристый пистолет теперь для нее слишком тяжел? Может быть, ей невыносим наш замысел?

– Господи, помоги, – шепчет она, направляет дуло серебристого пистолета в живот и нажимает на спусковой крючок стартового пистолета.

Грохот выстрела раскалывает тишину. Стартовый пистолет выскальзывает из руки Эвелины в чернильную мглу пруда, а серебристый пистолет падает на траву.

По платью расплывается кровавое пятно.

Эвелина изумленно глядит на него и ничком валится в воду.

Я цепенею, скованный непонятной тоской. Выстрел и выражение лица Эвелины, перед тем как она упала, всколыхнули во мне какое-то давнее воспоминание.

«Сейчас не время для этого».

Воспоминание так близко, но ухватить его я не могу. Перед глазами почти всплывает чье-то лицо, в ушах почти звучит чей-то голос. Женщина, которую я не сумел уберечь. Из-за которой я приехал в Блэкхит, чтобы… Чтобы что?

– Зачем я здесь? – выдыхаю я, пытаясь высвободить воспоминание из цепких объятий мрака.

«Надо помочь Эвелине, она захлебнется!»

Моргаю, гляжу на пруд. Эвелина ничком распростерлась на поверхности. Боль сменяется паникой, я вскакиваю, перепрыгиваю через кусты, бросаюсь в ледяную воду. Намокшее платье Эвелины обволакивает ее тяжелой, неподъемной сетью, дно пруда покрыто скользкой тиной.

Мне не во что упереться.

В бальной зале поднимается суматоха. Дарби дерется с Майклом Хардкаслом, отвлекает внимание от умирающей Эвелины.

Над головой вспыхивает фейерверк, окрашивает все в красные, лиловые, желтые и оранжевые цвета.