Семь смертей Эвелины Хардкасл

– Ох, я сам виноват, – бормочет он. – Знал же, что вам нельзя верить, но я так беспокоюсь за вашу матушку, что…

Он качает головой, отстраняет меня, подбирает сорочку из ванны. В его действиях сквозит пугающая отрешенность.

– Я не хотел…

– С моей помощью вы обокрали Теда Стэнуина, – тихо произносит он, опираясь ладонями на край буфета. – А Стэнуин меня одним пальцем в порошок сотрет.

– Извините… – лепечу я.

Он резко оборачивается, пышет гневом:

– Ваши извинения ничего не значат, Джонатан. Точно так же вы извинялись за случай в Эндерли-хаусе, а потом в Литтл-Хэмптоне. Не забыли еще? Значит, теперь вы меня решили накормить своими лживыми извинениями?! – Он сует мне скомканную сорочку. На щеках горят пятна румянца, в глазах стоят слезы. – Вы хоть помните, скольких женщин опозорили? А потом, рыдая, бежали искать защиты у матушки, умоляли ее помочь, обещали, что ничего подобного не повторится, – и лгали, лгали! И вот сейчас лжете мне, глупому доктору Дикки. Нет уж, с меня хватит. Вы одним своим присутствием все вокруг портите, с тех самых пор, как я помог вам появиться на свет. Боже мой!

Я умоляюще подступаю к нему, а он выхватывает из кармана серебристый пистолет и тут же бессильно опускает руку, даже не смотрит на меня.

– Уходите, Джонатан. Убирайтесь отсюда, или я вас пристрелю!

Не спуская глаз с пистолета, я пячусь к выходу, переступаю порог, закрываю за собой дверь.

Сердце бешено колотится.

Это тот самый пистолет, из которого сегодня вечером застрелится Эвелина. В руках у доктора Дикки – орудие убийства.

29

Трудно сказать, как долго я стою, разглядывая в зеркале Джонатана Дарби. Пытаюсь отыскать след того, кто внутри, малейший намек на мое настоящее лицо.

Хочу, чтобы Дарби увидел своего палача.

Виски согревает глотку; бутылка, стащенная из гостиной, уже наполовину пуста. Доктор Дикки подтвердил то, что мне и без того известно: Дарби – чудовище, его преступления отмыты материнскими деньгами. Его не настигнет ни кара, ни суд, ни возмездие. Чтобы он сполна расплатился за свои злодеяния, я должен лично отправить его на эшафот. Именно это я и сделаю.

Но сначала нужно спасти Эвелину Хардкасл.

Я невольно обращаю взгляд к серебристому пистолету, который валяется на кресле, будто сбитая на лету муха. Украсть его было легче легкого. Всего-то и надо было, выдумав подходящий предлог, отправить служанку за доктором, а как только он уйдет, прокрасться в спальню и забрать пистолет с прикроватной тумбочки. Я больше не следую заведенному распорядку дня, а устанавливаю свой распорядок. Если кому-то вздумается застрелить Эвелину из этого пистолета, то только через мой труп. И к черту дурацкие загадки Чумного Лекаря! Я ему больше не верю. И не стану равнодушно наблюдать за жутким злодейством. Джонатан Дарби отныне будет вершить только добрые дела.

Засовываю пистолет в карман пиджака, делаю последний глоток виски, выхожу в коридор и вместе с остальными гостями спускаюсь по лестнице к ужину. Поведение гостей небезупречно, но во вкусе им не откажешь. Глубоко декольтированные вечерние платья, открытые спины, бледная кожа, сверкающие украшения. Унылая рассеянность сменяется экстравагантным очарованием. С наступлением вечера все оживает.

Как обычно, я внимательно разглядываю лица, пытаюсь отыскать лакея. Он обязательно появится; чем ближе к ночи, тем больше я уверен в том, что случится нечто ужасное. Зато схватка будет честной. Привлекательных черт характера у Дарби почти нет, но в гневе он страшен. Даже мне трудно с ним справиться. Если его хорошенько разозлить, я не завидую тому, на кого Дарби накинется.

У входа в гостиную стоит Майкл Хардкасл, с натянутой улыбкой приветствует гостей, будто на самом деле рад каждому. Я хотел расспросить его о загадочной Фелисити Мэддокс и о ее письме, но придется сделать это позже. Сейчас нас разделяет несокрушимая стена тафты и галстуков-бабочек.

Сквозь толпу следую за фортепианной музыкой в галерею; там гостям предлагают коктейли, пока за закрытыми дверями слуги накрывают столы в обеденном зале. Беру с подноса бокал виски, ищу взглядом Миллисент. Хочу дать Дарби возможность попрощаться с матерью, но ее нигде нет. Из всех знакомых вижу только Себастьяна Белла, идущего через вестибюль к своей спальне.

Останавливаю горничную, спрашиваю, где Хелена Хардкасл, но хозяйка особняка еще не появилась. Значит, ее не было весь день. Отсутствие превращается в исчезновение. Леди Хардкасл пропадает в день смерти своей дочери. Вряд ли это можно назвать случайным совпадением, но неизвестно, кто она – подозреваемая или жертва. Впрочем, я твердо намерен это выяснить.

Мой бокал пуст, в голове туман. Меня окружают смех и разговоры, друзья и любовники. Дарби раздражает веселье присутствующих. Я чувствую его отвращение, его неприязнь. Он ненавидит и этот мир, и это общество. Он ненавидит себя.

Слуги проносят мимо серебряные подносы для предсмертной трапезы Эвелины Хардкасл.

«Почему она не выказывает страха?»